на машину скорой помощи. – Надо тебя осмотреть.
Я огляделась: с обеих сторон дороги остановились машины, люди достали телефоны, полицейские пытались никого не пускать.
– Где вторая машина? – спросила я. – Все целы?
Женщина склонила голову, положила руку мне на спину и подтолкнула вперед.
– Второй машины не было, – сказала она.
Жар в салоне, вспышка света фар, я резко выкручиваю рулъ…
– Нет, была, – возразила я.
Она на секунду остановилась, внимательно вглядываясь мне в глаза и склонившись ко мне так близко, что я видела свое отражение у нее в зрачках.
– Не было, – четко произнесла она.
– Вы уверены?
Я подумала о высокой стене гор, об отвесных скалах.
– Мы уверены, – подтвердила она.
На ходу я услышала, как второй пожарный спрашивает Райана:
– Ты ее знаешь?
– Да, – ответил он. – Мы в одной группе по математике.
Короче. До того, как Райан стал учиться со мной в одной группе, мы вместе работали в «Хижине» на летних каникулах – вели журнал, регистрировали гостей, выдавали и принимали прокатное снаряжение. Со временем у нас появилась собственная система знаков: чтобы поменяться, один хлопал второго по плечу, специальное прощание и одновременный разворот, чтобы посмеяться над посетителем в лыжных штанах в середине июля. Когда начальник уходил домой, Райан всегда садился на барную стойку и болтал, расспрашивал меня и смеялся. За все лето не было ничего лучше – ради этих разговоров я каждый день радостно бежала на работу. А потом в конце лета, в последний день работы, он сказал:
– Слушай, может, сходим куда-нибудь?
«Да», – подумала я и вслух тоже сказала:
– Да. Давай.
Он расплылся в улыбке, и я услышала чей-то свист. Совсем рядом, около входа, стояли Лео, Эй-Джей и Марк.
Так как я была не уверена, на что только что согласилась, то сказала:
– Стой. А в каком смысле?
Райан взглянул через плечо на своих друзей, которые ждали его, и спросил:
– Какой смысл тебе больше нравится?
– Это вопрос с подвохом?
Было похоже на вопрос с подвохом.
– Нет. Э-э-э…
У него за спиной Лео произнес что-то неразборчивое.
– Слушай, – сказал Райан с непроницаемым лицом. – Смысл может быть какой угодно, его может вообще не быть.
– А… Ну ладно.
И он просто ушел. Не спросил у меня телефон, никуда не позвал. А когда через неделю началась школа и нас посадили рядом на математике, мы оба просто притворились, что этого разговора никогда не было. Возможно, тут были задействованы какие-то неизвестные мне социальные обряды и брачно-ритуальные танцы, которые я не умела танцевать, или «может, сходим куда-нибудь» означало «встретимся после смены в туалете»?
Вряд ли под «сходить куда-нибудь»
