разворачивал свернутый вчетверо лист, я покосился на Полуярова. Тот прямо-таки лучился довольством. Ишь, какой масляный!
– Эту карту, как полагал Александр Афанасьевич Кудриянов, нарисовал боцман с корабля Уильяма Кидда, – заговорил Петя. – Звали боцмана Роджер Мюррей, и последние два года он был едва ли не единственным, кому всецело доверял капитан. По словам Мюррея, который, кстати, умер от неумеренного потребления рома в 1704 году, это он и еще один матрос, вскоре скончавшийся от лихорадки, помогал Кидду закапывать сокровища на острове Селваженш.
Мы склонились над картой, потому что это действительно была карта, на которой с указанием долготы, широты и хорошим приближением были изображены острова Спасения. В их нынешнем состоянии – так, как они видятся из космоса. Но интереснее было то, что располагалось поверх картинки со спутника. Кто-то, искусно владеющий фотошопом, сначала отсканировал нарисованный пером – гусиным, надо думать! – чертеж, сделал его полупрозрачным, выбрал подходящий масштаб, после чего совместил то, что было, с тем, что есть. Правда, на чертеже было всего два острова, и береговая линия совпадала не везде, но сомнений не оставалось – да, те самые острова.
– Вот здесь! – сказал Петя, и его указательный палец уткнулся во взятый в кружок крестик. – Здесь капитан Кидд зарыл свое золото.
– Ну-ка, ну-ка, – попытался придвинуть к себе карту Чистый, но Козлов не позволил. Он бесцеремонно выхватил карту из-под наших рук и стал ее складывать.
– Наверное, вам любопытно, как эта карта оказалась у меня, – сказал он, явно ожидая града вопросов. И снова ошибся. Мы вновь отомстили рассказчику незаинтересованным молчанием. Петя тоже решил держаться, и тогда Полуяров снисходительно проговорил:
– Петь, хорош выделываться. Сказал «А», так не будь «Б». Выкладывай!
Козлов помедлил, сохраняя реноме, и сдался:
– Все началось с моего знакомства с Александром Афанасьевичем Кудрияновым. Знакомства, разумеется, заочного, поскольку жил Александр Афанасьевич в XIX веке, а преставился за год до века XX-го. Был Кудриянов личностью незаурядной, человеком широких жестов. Мог, скажем, сегодня пожертвовать 10000 на строительство в Москве больницы для бедных, а завтра столько же на создание общедоступной библиотеки. Но мало кто знал в Первопрестольной, откуда у Александра Афанасьевича его капиталы. Он это не афишировал, а если кто лез с наглой рожей, тому давал от ворот поворот. А был Кудриянов кладоискателем, и началом его богатства стал клад, собственноручно выкопанный им в 1857 году на Девичьем поле. В те годы служил Алексашка Кудриянов по какому-то канцелярскому ведомству, ведавшему землеустройством, переписывал документы, и попали как-то к нему в руки прелюбопытные бумаги. Как вам, несомненно, известно, в 1812 году Москва, спаленная пожаром и графом Ростопчиным… Но прежде, чем занялась Москва, ее покинула вся тогдашняя знать. Раздобыть не то, что карету, подводу лишнюю было задачей непосильной, поэтому все свое добро беженцы забрать с собой
