глаза, не меркнуть красоте!И грудь вздымается, являясь в наготе,
Любуюсь ручкой я, откинутой небрежно!
Проснулась, боги! Вот Амур воспрянул вдруг,
Он рядом спал, теперь хватается за лук,
Чтоб наказать меня за мой порыв мятежный.
Даме-прядильщице
Обворожительней Иолы и Омфалы,
Филлида, крутишь ты свое веретено,
Эбеновое, так пленительно оно,
Так вид его красив, что слов мне недостало.
Вращаешь, и оно, глядишь, и толще стало,
То вверх, то вниз идет и плавно и вольно,
И в мраморных перстах кладешь ты в ковш, на дно,
Ту нить, что и саму Палладу б удивляла.
Величественна вещь, и уж не вправе ль я
Ту прялку сравнивать со скиптром короля?
Достоин этот труд особы августейшей.
Когда ты так часы изволишь проводить,
Прелестная рука Клото моей милейшей
Прядет мою судьбу и бренной жизни нить.
Египетская красавица
Богиня смуглая, твой темный свет мгновенно
Способен черный огнь губительный возжечь;
На снега белизну ты можешь срам навлечь;
Слоновья кость ничто пред силою эбена.
В сей черноте твоя вся слава заключенна,
Я зрю: из глаз твоих, о коих молкнет речь,
Египетский Амур порхает мне навстречь,
Эбеновый свой лук нацеля дерзновенно.
Без помощи чертей пророчествуя нам,
На руку смотришь ты подобно колдунам
И вмиг обворожишь прельстительным обманом.
В угадываньи ты весьма искушена;
Помимо всех удач, что предречешь сполна нам,
Богиня смуглая, ты больше дать должна.
Пьер Корнель
(1606–1684)
Ева и Мария
О человек, взгляни, вот Ева и Мария,
Сравни праматерь с той, что Иисуса Мать:
Которая милей и на какой, почия,
Сияет большая Господня благодать?
Сын первой некогда нес дьяволовы цепи,
А Сын второй низверг с нас рабства долгий гнет,
По смерти обретя другую жизнь на небе;
Один открыл нам ад, другой – на Небо вход.
На пламя обрекла всех нас праматерь Ева,
Хоть то без умысла свершила и спроста;
«Благословенная в женах» Мария дева
Не больше будет ли зачатием чиста?
Нет, нет, не верю я, и отрицать мы будем,
Во всеуслышанье повсюду изречем:
Бог благо даровал той, что праматерь людям,
И Матери Своей не отказал ни в чем.
Жедеон Таллеман де Рео
(1619–1692)
«Дориса краше всех, признать пора…»
Дориса краше всех, признать пора;
Осанка, стать – не смертного удела,
Так нежен взор, улыбка так добра,
Я в ней черты богини вижу смело;
Не вянет цвет пленительного тела,
И грудь как снег незамутненный, белый,
Светлее дня сиянье жгучих глаз,
И
