невесту, шептал на ушко ласковые слова. Лида смеялась и виду не подавала, что высказывания родителей жениха были ей неприятны, мать научила ее владеть собой. Невеста быстро оценила интеллект будущих родственников и сказала себе: «Мне с ними не жить, а Виталия я переделаю, воспитаю так, как нужно мне».
Стол у Шинкаренко всегда был на славу, выпили, закусили до отвала, женщины занялись своими делами, мужики вышли на улицу покурить.
– Ты уверен, что по себе дерево рубишь? – спросил отец.
– Уже срубил, батько, только зачистить осталось.
Карп Петрович с ухмылкой глянул на сына:
– Только мне непонятно, кто кого зачищает.
Сын не ответил, отец решил промолчать.
На второй день отдыха Виталий объявил родителям, что в земле возиться не будет, а если что-то нетяжелое делать, то только в перчатках.
– Все! Мне нужно руки беречь, на них не должно быть ни ссадин, ни царапин, пальцы должны гнуться, как у гармониста. Я хирург, мне уже на операции мыться разрешают.
– Конечно-конечно, сынку, отдыхай, отъедайся, делай что хочешь, лишь бы хороший хирург из тебя получился. Закончишь учебу, глядишь, в нашу больницу пришлют.
– Нет, батьки, даже не думайте, я профессором хочу стать.
Мать схватилась за голову и запричитала.
– Опять кудахчешь, старая! Хочет профессором, нехай будет профессором. А ты цыц!
Свадьбу играли глубокой осенью, после празднования тридцатой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Хотя сказать, что свадьбу играли, было бы неправильно. Василий Трофимович потребовал не устраивать «пира во время чумы». И правда, народ еще оставался полуголодным, продовольственные карточки обещали скоро отменить, но пока никаких указов не было. Поэтому студенческую группу собрали у Поспеловых дома, а родители отправились в обкомовскую столовую, где был накрыт небогатый стол – котлеты с картофельным пюре, привезенные Шинкаренками сало и домашняя колбаса. Выпили за прочный семейный союз молодых, попили чайку, поговорили.
У молодежи стол был примерно таким же, только вместо водки портвейн да к чаю подали печенье с маслом.
Часть вторая
Учитель
Александр Андреевич Луганцев вошел в купе седьмого вагона поезда «Уфа – Адлер», две бабушки посмотрели на него скромно-печальным взглядом, он все понял.
– Здравствуйте дамы! – приветливо произнес профессор и улыбнулся. – Какую из верхних полок прикажете занять?
Седовласые женщины выдохнули, не ожидая такого быстрого разрешения их «сложного вопроса»:
– Ту, которая по правую руку от вас. Спасибо вам, молодой человек, вы очень внимательны!
Александр Андреевич застелил постель, аккуратно повесил пиджак и отправился было в туалет переодеваться, но не менее внимательные чем он бабушки встали с мест:
– Что вы! Что вы! Вы переодевайтесь здесь, мы в коридоре подождем.
Они
