Они выполнялись только двух типов и не более двух-трех в квартал, больных было немного, ибо уже почти во всех клиниках страны подобные оперативные вмешательства производились, а новые, более сложные, вновь испеченный профессор делать боялся. Кроме того, много времени уходило на депутатскую работу, консультации в обкомовской больнице, выслушивание донесений теперь уже доцента Фимкина об атмосфере в коллективе клиники. От всей этой кутерьмы профессор к вечеру уставал и мысль дальше печенья с маслом никуда не шла.
Виталий понимал, что клиника как научный центр хирела, но поделать ничего не мог. Жить и работать в стиле Луганцева он больше не хотел, да и не мог ни умственно, ни физически, просто с возрастом перестал выдерживать темп, заданный учителем. Шинкаренко все больше и больше нравились похвалы начальства, на людях он старался поддерживать образ прогрессивного ученого, умел пустить пыль в глаза. В последнее время ему стало приятно обсуждать в узком кругу чужие проблемы, за глаза критиковать институтское начальство. Профессор совсем перестал ездить на рыбалку, природу видел только из окна собственной дачи.
Однако, осознавая то, что отсутствие прогресса в науке и хирургии скоро может сбросить его с местного Олимпа, вдруг нашел, как ему показалось, гениальный план.
Не откладывая дело в долгий ящик, профессор Шинкаренко направился в обком партии и на большом совещании в присутствии всех функционеров, курирующих здравоохранение, изложил план развития отрасли сердечно-сосудистой хирургии в регионе, для осуществления которого необходимо построить новую клинику, оснастив ее современной аппаратурой. Мысль уважаемого профессионала очень понравилась начальству и в скором времени начала внедряться в жизнь. Через год был готов проект нового здания, каждый этаж, каждое помещение которого согласовывал лично Шинкаренко, удалось спроектировать современный, по всем правилам технологичный хирургический корпус. Строительство нового здания началось незамедлительно и шло ударными темпами, все ждали, все радовались, надеялись на какое-то чудо. Авторитет Шинкаренко возрастал, крылья за спиной позволяли летать, но только по-прежнему в мечтах. Все бы было хорошо, но болезни к людям подбираются неожиданно, даже к профессорам от медицины.
Осенний хмурый день с утра был окутан туманом. Настроение у проснувшегося Виталия было так себе, появилось какое-то непонятное недомогание, слабость, за завтраком чуть подташнивало, но это не помешало профессору пойти на работу. Шинкаренко по утрам любил ходить пешком, однако бодрости в ногах не было, а подходя к больнице, вообще еле тащил ноги. Планерку провел в обычном режиме, но на большее сил не хватило, появились боли в правом подреберье. Сначала томные, нудные они потом переросли в нетерпимые. Профессор, будучи неплохим диагностом, болезнь свою определил сразу. Это было не что иное, как печеночная колика. Значит, либо в желчном пузыре, либо в протоках есть камень.
Виталий Карпович вызвал медсестру и попросил ввести ему спазмолитики. Но-шпа не помогла ни через тридцать
