с черными пятнами. Задние крылья белые с двумя красными с белой серединой глазами, окаймленными черным. При нападении Аполлон падает на землю, распахивая крылья с красными пятнами. При этом он скребет ножками по нижней стороне крыльев, воспроизводя угрожающий шипящий звук.
Художница перехватила его взгляд.
– Мама, правда, наш гость – красивый молодой человек, – обратилась она к старухе.
– Да, доченька.
– В него, наверно, влюблены все женщины. Он похож на Аполлона.
– Не болтай лишнего, – строго произнесла старушка.
– Я ему придумала псевдоним, которым он подпишется под моим очерком, Лист де Жур.
– Только не по-французски, – болезненно поморщилась старушка.
– Хорошо, что-нибудь придумаю вологодское.
Журналиста несколько смутила манера разговора.
– Мне как-то неловко, что я подействовал на вас как…
– Как сердцеед, – с вызовом произнесла она. – У моей мамы страх за меня, что меня хотят изнасиловать сексуальные маньяки. Только не обращайте на нее никого внимания, и она успокоится, вы возбудили ее воображение.
– У меня вопрос: какие у вас творческие планы.
– Вы уже перенеслись в будущее время, вы торопитесь, а я вас задерживаю. Простите меня. И планов у меня нет никаких. Одни хлопоты. Ходить по магазинам, покупать что подешевле. Хлопоты – это мои планы.
– Нынче время такое, раньше не знали, в какую сторону покатиться, теперь не знаем, куда катимся. Эх, яблочко! – ударил в ладони журналист.
– Мама знает. Она каждый день и вечер смотрит телеящик и все знает про поле чудес. Я от всего этого далека. Я так устаю.
– Я хотел бы вернуться к моему вопросу. Ваш стиль в искусстве, теперь там всякие Митьки.
– В последнее десятилетие всех потрясал авангардизм, потом поставангардизм.
– Это что-то натюрмортное, когда на столе два разбитых стакана и скатерть непромокшая, – заметил журналист, – или… – он посмотрел мимо этих чудаковатых женщин на картины. Он почувствовал двойственные чувства, кусочки целого. Мир делился надвое: на день и ночь, на черное и белое. Ему пришла в голову дикая мысль, что это есть не что иное, как одна постель для мужа и жены, и вследствие чего происходит совокупление. На этих картинах краски образовывали нечто похожее на вечерний туман, который с охлаждением разрастался только вширь. Это создавало в нем тревогу, но успокаивало их. Он увидел в них противоестественное и их кровать на двоих.
– Или абсурдное, – закончил он.
За окном стемнело до фиолетового блеска тусклого неба.
– Доченька, уже час прошел, предложи гостю чай или кофе, – скрипуче проговорила старушка, облизывая сухие губы.
– Может быть, действительно попьете вместе с нами кофе? Он натуральный из гуманитарной посылки.
У него действительно начались спазмы в животе. Он вежливо отказался, потому что расценил это как окончание разговора. И это было вежливое предложение
