хребтом чувствую, не оглядываясь: он за мной топает. Да ещё сзади кто-то заорал: «Идиот, куда прёшься?» У меня уже ноги подкашивались от страха; остановиться боюсь, а бежать далеко: эскалаторы в Петербурге ого-го какие длинные! Но смогла, выскочила на платформу и вцепилась в здоровенного парня: «Помогите, пожалуйста!» Не знаю, на что надеялась: люди сейчас не слишком отзывчивые… Но питерцы – это такой народ, такой… совсем особый! Вот впилась я в его рукав, как клещ, а сама реву и сказать толком ничего не могу. Даже лица его не вижу из-за слёз. Только голос слышу откуда-то сверху: «Спокойно, девушка, разберёмся!» А рядом ещё один спрашивает: «Этот, что ли? А ну, говори, хмырь, что тебе от неё нужно?» Проморгалась, смотрю – второй парень, такой же высоченный, держит того гадёныша в захвате, руку ему за спину вывернул. Как-то они его вычислили. И уволокли прямо к дежурному полицейскому. А я…
Она выдохнула.
– Что на меня тогда нашло? Пошла, как деревянная, к тому месту, где стояла в первый раз. Зашла в вагон, пристроилась куда-то в угол, и тут меня затрясло. А потом… Не могу сказать, как и отчего это происходило, но только я согрелась, будто меня чем-то тёплым укутали. И чем теплее становилось, тем спокойнее. И в памяти будто… тускнело всё. До института шесть остановок; на четвёртой я вспомнила о конспекте, который торчал из сумки, на шестой – подумала, что надо бы последнюю лекцию отксерить, на шестой, как всегда, вышла… И всё. Как отрезало. Ничего больше не помнила: вроде бы обычный учебный день, как и все остальные… Почему так?
Филин вздохнул.
– Подсознание просто закрыло этот эпизод, как и после падения в колодец, чтобы ты не терзалась лишними страхами. Потому что объяснение случившемуся выходит за рамки обыденного. Ты просто откатывала назад время, Ликуша. Вот тебе и подтверждение твоей Светлой природы.
А теперь слушай и запоминай хорошенько. Говорю сейчас только я. Ты – внимаешь. Каким бы невероятным не казалось тебе услышанное – не забывай о чуде, дважды посетившем тебя; и это только Большое Чудо, а если поднапрячься, то можно насобирать уйму приключившихся в твоей жизни чудес малых, которые при желании возможно объяснить совпадениями, везением, да и мало ли чем, но это не изменит их природы…
Лика поёжилась, но послушно промолчала. Лишь приложила ладонь к неистово забившемуся сердцу. Оно чувствовало: вот-вот прозвучит самое главное.
– Тёмный и Светлый Дары, – продолжал тем временем Яков, – это не «плохой» и «хороший». Просто Тёмный Дар проявляется во власти над материальными структурами. Его обладатели превосходно работают в плотном мире: им подчиняются стихии, из Тёмных выходят прекрасные целители, боевые маги, некроманты, друиды… Светлые – те работают с эфирными и ментальными полями. Но лишь немногим из Светлых подчиняется особая форма магии – временная. Очень немногим, к счастью. Вмешательство в хронопотоки не проходит бесследно: чем больше судеб изменяется из-за отката времени, тем больше отпочковывается новых реальностей от той, где вершились поправки. На фоне бесконечности миров оно, может, и капля в море, но если Светлый начнёт пользоваться Хронодаром в
