в магазине, почтальоном, а последние годы сторожил хозяйство рыболовецких бригад, приглядывал, чтобы не умыкнули сохнущие сети, лодки, больше футбольного мяча поплавки, моторы, весла и паруса.
Поселившись в сарае, обстирывал себя, варил на керогазе похлебку, жарил рыбу. Спиртного не употреблял, мало того, ненавидел выпивох. Как-то перекупил у растратившего все отпускные курортника транзисторный приемник и по ночам крутил шкалу настройки, гулял по волнам эфира, вслушивался в мелодии и голоса. Раз в месяц шел на почту за пенсией – она была хорошим подспорьем к небогатой зарплате сторожа, закупал впрок крупу, макароны, сахар. В разговор без особой нужды не вступал, при необходимости выдавливал пару-другую слов и вновь уходил в себя – угловатый, сухопарый, с исколотым оспинками лицом.
Старик сторонился всех: ни поговорить по душам, ни распить с таким чекушку. Детвора побаивалась, и для этого имелись веские причины: Молчун не подпускал к сараю и лодке, не позволял присесть к костру, а стоило малышу заглянуть в корзину с уловом, хватал за шиворот, больно щелкал пальцами по затылку, гнал от сарая, где были нары с постелью, на стенах обои и репродукция из журналов, в окошко выходила труба печурки, которая топилась в холодное время года.
Однажды любопытные мальчишки осмелели и припали лбами к щелям сарая. Но кроме стола, топчана, неумело залатанной фуфайки на гвозде, пары резиновых сапог ничего не высмотрели.
– На прошлой неделе тут кошка мяукала, да страшно как, – сказал один пацаненок. – Будто каленым железом пытали иль за хвост к потолку повесили.
Другой мальчишка добавил:
– Как есть настоящий колдун. Такие, мамка сказывала, порчу напускают и на человека, и на скотину.
Ванятка Ветлин остановил ровесников:
– Хватит напраслину наговаривать! То не кошка в сарае кричала, а радио говорило. А всякие колдуны давно перевелись, остались лишь в сказках.
Мальчишки заспорили и сошлись, что от Молчуна надо держаться подальше. Лопоухий Петька Воркутной решил продемонстрировать смелость, не слушая предостережений, шагнул к сараю, дернул ручку двери и нос к носу оказался с Молчуном.
Петька убрал голову в плечи, коленки задрожали мелко-мелко. Старик схватил непрошеного гостя за ухо скрюченными, черными от вара пальцами, глянул в перепуганные глаза и отпустил перетрусившего не на шутку пацана, и тот без оглядки припустился бежать в поселок, где нажаловался матери, что Молчун чуть не придушил.
Воркутная всплеснула руками, разразилась многоэтажным ругательством в адрес старого изверга-детоубийцы и ринулась в контору. Стукнула по столу начальника кулаком, потребовала арестовать сторожа, отдать под суд, иначе начальник сам сядет на скамью подсудимых как потворщик преступника, а поселковый милиционер лишится погон.
Вызвали для разъяснения Антропова. Но стоило старику подняться на крыльцо, отворить дверь, как Петька спрятался за спину матери, признался, что
