Братерского также помогло его одобрительное отношение к проекту «Гербелы», который поддержали федеральные власти.
Самым популярным комментарием под его постом был следующий: «Блогер, такой блогер – лишь бы дерьмом всё измазать». Людям хотелось верить в лучшее, и Братерский умел себя подать, словно он этим лучшим и является.
Лампа светила под нос, ослепляя меня отражением в стекле. Я щёлкнул выключателем, и палата погрузилась в полумрак, разбавленный мёртвым светом смартфона. Лёня загрустил и улёгся на койку. Он жевал тихие слова и продолжал свой спор.
Я пролистывал статьи по кругу. Удивлён ли я назначением Братерского? Да. И в то же время я ожидал чего-то подобного. Теперь у меня есть сотовый телефон губернатора, хотя телефон этот может не отвечать. Номер записан у меня как «Сергей Брат», так что посторонний решит, что у меня просто есть брат Сергей.
Братерский хорошо выглядел. Его чёрные волосы снова вились. Лицо его было загорелым, костюм сидел идеально, жесты были отточены, словно он готовился к роли много лет. Многие попали под его обаяние, и даже критики звучали слегка подобострастно.
Никто из экспертов и блогеров не упомянул о серверном парке Братерского, где целая сеть компьютеров круглосуточно собирала и анализировала мнения людей, классифицировала, превращала в диаграммы и манипулировала их мнением. Вероятно, у Братерского был один из лучших имиджмейкеров в истории и совсем не человек. Если целью была высокая должность – Братерский её достиг. Но вряд ли остановится. Чего он хочет теперь? Стать президентом?
Вопрос с проектом «Гербелы» решён. Идею поддержал даже федеральный центр, значит, что бы мы ни делали, они будут бурить.
И пусть бурят, думал я, соскальзывая по стенке в дремоту. Проблемы Филино случились лишь потому, что никому не было дело до какого-то там посёлка на периферии области. Может быть теперь, когда рядом с Филино сойдутся интересы федеральных и местных властей, проблема наконец решится.
* * *
На следующий день я спросил Танцырева, почему тот не сказал мне о назначении Братерского губернатором, хотя прекрасно знал о нашем знакомстве. Танцырев ответил:
– Мы беседуем здесь о том, что волнует вас. Расскажите, что думаете об этом.
Я лёг и с минуту молчал, проверяя настроение мёртвой мухи в плафоне. Муха была готова слушать.
Назначение Братерского тревожило меня. Может быть, я просто ревновал к его успеху, который увеличил социальную пропасть между нами.
Братерский казался равнодушным к регалиям и деньгам, несколько странным, но честным и независимым. Теперь он выглядел умиротворённым, словно достиг желаемого. Он докладывал президенту. Он получал почести. Он наслаждался.
Может быть, весь псевдонаучный флёр, который он создал вокруг себя, требовался для тактических целей? Мой интерес к «Заре» мог быть его манипуляцией. Братерский как-то предсказывал,
