дизайны…
Тут у меня непроизвольно дёрнулся угол рта. Она это заметила, упрямо повторила:
– Да, дизайны! Для меня мои шляпки – моё творчество! И мне необходимо найти заказчиков. Почему ты вдруг противишься этому? В Тегеране я тоже делала головные уборы и продавала их в своей лавке, и ты всегда поддерживал меня и радовался моим успехам.
– В Тегеране лавка была нашей, для нас, после нас, после семьи. Твоё сердце было дома. Я возвращался с работы, меня встречал твой весёлый голос. Я был счастлив!
– Знаешь, сейчас мне трудновато порхать по дому с весёлым голосом. Даже ради твоего счастья!
Может, она надеялась, что я остановлю её, но я уже подустал от этих споров, в которых я всё время оказывался обидчиком, поэтому с деланной бодростью ответил:
– Отлично, поезжай.
Входная дверь захлопнулась с гулким грохотом. Ничего отличного не было. Наши отношения неслись на скалы со скоростью плохой вести. Елена изменилась. Успех, мир парижской моды, светская жизнь – вот что стало главным в её жизни. Всё то, что втянуло её в скандальное убийство.
Я позвонил нашему с Дерюжиным приятелю Борису Ивановскому, бывшему гвардейскому офицеру. В Париже Борис стал знаменитым автогонщиком. К сожалению, Ивановский подтвердил, что даже он не смог бы добраться от набережной Турнель до Рамбуйе за полчаса. Уж если победитель всех авто- и мотогонок не справился бы, то вряд ли этот рекорд поставила мадемуазель Креспен.
Я допивал в одиночестве второй бокал каберне, когда тишину пустой квартиры разорвал телефонный трезвон:
– Дженаб-а-доктор? Это говорит с вами ваш друг и покорный слуга Хассан Гаффари.
– Ассляму алейкум, многоуважаемый огаи-Гаффари. Не случилось ли чего?
– Ваалейкум, Воронин-ага. Увы, случилось! Коробка с драгоценными лекарствами, которые вы доверили мне, недостойному, выпала у меня из рук, и некоторые бутыли разбились.
– Что ж делать, такое случается, уважаемый огаи-Гаффари. Я принесу новые лекарства.
– Да… – он слегка замялся. – К сожалению, это случилось при баспорсе Валюбере…
– При инспекторе Валюбере?
– Да, да. Огаи-Валюбер пришёл в посольство и очень настойчиво расспрашивал о вас и Елене-ханум. Я, разумеется, превозносил вас и ваши заботы о Его императорском величестве. И в своей дурости упомянул, что только сегодня вы попросили припрятать коробку с медикаментами, предназначенными нашему повелителю, да подарит ему Аллах долгие годы! Огаи-Валюбер потребовал взглянуть на них. Увы, тяжёлая коробка выскользнула из моих слабых рук, и из неё вывалился пистолет. И этот баспорс Валюбер – чтоб он горел в аду! – сразу спросил, не вы ли принесли это оружие? Я просто не знал, что сказать.
– Вы не обязаны были ничего говорить, огаи-Гаффари. У инспектора нет никакой власти на территории посольства.
– Я
