стрельбой.
– Он что-нибудь нашёл?
– Неа, два раза прошёл и убрёл куда-то.
– А как он выглядел? – Пять франков легли на угол стола.
Купюра исчезла в складках фартука, гарсон сдвинул брови, приложил палец к переносице, задумался:
– Долговязый такой, тощий, лысый, очкарик. Сутулый. Но, может, он таким казался, потому что сгибался чуть не до земли.
– Но это вряд ли имеет отношение к убийству. Стреляли-то внизу, у реки.
– А может, убийца пробежал оттуда в сторону Контрэскарп и тут по дороге обронил пистолет?! – важно заявил гарсон.
– Вот как! Думаете, это был сам убийца?
Прыщавый начинающий детектив махнул тряпкой:
– Вполне возможно. Я на всякий случай сразу позвонил в полицию.
Добровольный помощник следствия кинул на меня косой взгляд. Я понял, что он запоминает мои приметы, и пояснил свой интерес:
– Надеюсь, преступника найдут. Я хирург из Отель-Дьё, вчерашний раненый скончался на моих руках, после этого трудно остаться равнодушным.
Гарсон, разумеется, не мог знать, какую непробиваемо толстую шкуру я вырастил с тех пор, как повстанцы Кучек-хана расстреляли всех моих больных в Реште, и кивнул с почтением. В этот момент распахнулась дверь «Ля Тур д’Аржана», и усатый кряжистый мужчина в длинном белом фартуке вытащил мешок мусора.
Я положил на стол десять франков:
– Сдачи не надо.
Гарсон ловко смахнул купюру со стола:
– Удачного дня, доктор.
Он продолжал бдительно следить за мной, пока я шёл к входу в ресторан. Я не сомневался, что он тут же позвонит в полицию и доложит о подозрительном высоком блондине, вынюхивающем детали убийства.
Усач из «Ля Тур д’Аржана», заметив меня, нахмурился:
– С газетчиками не разговариваю!
– Я не газетчик. Моя жена, мадам Воронин, вчера была среди гостей месье Люпона. Она забыла у вас шляпку. Такую чёрную, с вуалеткой.
Он взглянул на меня с любопытством:
– Ах так? Прошу прощения, месье!
Вошёл внутрь, спустя пару минут вернулся с чем-то, напоминающим остывшую лаву Везувия с облаком дыма в виде вуали.
– Простите, жена очень переживает по поводу случившегося. Вы что-нибудь видели, слышали?
Швейцар припрятал купюру с той же профессиональной ловкостью, что и гарсон:
– Я всё рассказал полиции.
– Вы понимаете, я не полиция, я муж, – я повертел в пальцах еще десять франков, – расскажите мне то, что может быть интересно мужу.
За всё содержимое моих карманов толстяк повторил то, что я уже знал и без него:
– Я видел только, как месье Люпон подошёл к вашей жене, когда она вышла из туалетной комнаты. Он что-то
