«сингл молт» с содовой в отеле «Кларидж». Я ничего не ждал, ни на что не надеялся и ничего не планировал до тех пор, пока на пороге моего дома не застрелили моего друга и тогдашнего жениха Елены – полковника Турова. То убийство заставило меня очнуться и изменило мою жизнь3. Спустя год мы с Еленой поженились. Теперь я отчаянно скучал по лепету фонтана в нашем саду, по ночам на плоской крыше под звёздным небом, по сладкому запаху горячего кизяка на рассвете, по свету в кухонном окне, встречавшему меня вечерами. Никакие варьете с полуголыми негритянками не могли возместить мне смысл и счастье тегеранского существования.
На сей раз меня принял секретарь посольства – месье Гаффари. В соответствии с персидскими правилами вежливости поинтересовался, как поживает достойнейшая Елена-ханум. Я уверил его, что прекрасно.
Гаффари согласно покивал головой и без явной связи заметил:
– Что же теперь будет с кроватью для Его императорского величества? Вы меня обнадёжили, что этот Люпон-ага нам поможет. Я уже дал своё слово интенданту Голестана, что мы раздобудем для шахиншаха настоящий шедевр!
На днях Гаффари сокрушался, что не может найти для тегеранского дворца шаха подобающее ложе, и я пообещал, что попрошу жену привлечь к поискам её нового знакомого, ведущего эксперта французского антиквариата. Теперь месье Гаффари придётся самому откапывать обещанный раритет.
Я перевёл разговор на более приятную тему:
– Говорят, ваш племянник стал доктором медицины?
Гаффари приободрился, с гордостью перечислил достижения выпускника Сорбонны.
Я вежливо кивнул:
– Иранскому народу нужны свои врачи.
– Давно пора освободиться от услуг неверных, – согласился со мной Гаффари. Спохватившись, добавил: – Вас, многоуважаемый дженаб-а-доктор, это, разумеется, не касается. Каждый день я молюсь милосердному Аллаху, чтобы вам открылась истина, и уверен, что мои молитвы будут отвечены. Наш великий шах достоин того, чтобы его здоровье охранял правоверный.
Я не стал спорить, выудил из сумки коробку, открыл, показал двенадцать больших, плотно закупоренных склянок:
– Огаи-Гаффари, у меня тут новейшие антисептики и анестетики, которые могут пригодиться для шаха в Тегеране. До тех пор, конечно, пока не найдётся правоверный врач, способный принести Его императорскому величеству больше пользы. Пожалуйста, запечатайте коробку и спрячьте к остальным медикаментам. Очень важно, чтобы все предназначенные для шаха лекарства остались стерильными и нетронутыми.
Я уже хранил в посольстве небольшую аптечку самых современных лекарств, которые собирал не столько для здорового шаха, сколько для своих хворых стариков в богадельне, так что просьба секретаря не удивила. Под плотной картонкой на дне коробки покоился браунинг. Бутыли весили
Об этом рассказано в романе М. Шенбрунн-Амор «Дар шаха»
(ЭКСМО, 2018).
