ответил Ходжа. – Вот смотри. Иду я как-то по базару, смотрю, торговец продает старую ржавую саблю за тысячу тенге. Я его спрашиваю: почему так дорого продаешь это гнилье? Он отвечает: это, мол, не гнилье, это особая сабля Тамерлана, во время сражения она удлинялась в два раза. Тогда я пошел домой, взял кочергу моей иранской супруги, которой она обычно помешивала угли в печи, а также использовала еще с одной не очень благовидной целью. Я сел неподалеку от торговца и написал, что продаю кочергу за две тысячи тенге. Торговец спросил: почему я так дорого продаю эту старую грязную кочергу? Это кочерга моей жены, ответил я, когда жена бьет меня этой кочергой, она удлиняется в четыре раза!
Парни захохотали, Зубайир тоже смеялся, как будто бы совсем забыв о существовании Алекс. Тем временем Алекс заметила, что трое из десяти молодчиков Зубайира уснули прямо за столом. Назар тоже спал на своей походной постели. А Ходжа все говорил и говорил, затягивая слушателей в мир своих басен:
– А вот как-то на днях забрался ко мне в дом вор. В доме ничего нет, кроме старого комода. Вор потоптался, потоптался, смотрю, тащит из дома комод. Я за ним. Взял одеяло, подушку, матрас, иду по пятам. Он оглянулся, посмотрел на меня и с возмущением спрашивает: чего, мол, тебе надо? зачем ты идешь за мной? «Как это зачем? – отвечаю я. – Я так понимаю, мы переезжаем? Вот и смотрю, куда вещи переносить».
– Ну и плут же ты! – воскликнул Зубайир, громко зевнув.
Глаза его постепенно пьянели, веки наливались свинцом, он еле сдерживался, чтобы не уснуть.
– Ааа вооот еще! – продолжил Ходжа, но, к удивлению Алекс, с какой-то иной, замедленной интонацией. – Зааашел я как-то на соседскую бааахчу и решил пару ааарбузов и дынь стяяянуть. Достал мешооок и склааадываю. Тут сосееед откуда ни возьмииись! Кричит: «Ааах ты ворюга! Руууки тебе надо отрубииить, чтобы неповааадно было!» Я отвечаааю: «За чтооо, сосед?» – «Зааа воровство», – отвечает он. «Какооое же это воровство! Налетел сильный вееетер и хотел унестиии твои дыни и арбузы, я изо всех сииил пытааался удержать их! А ты мне руки отрубить хооочешь!»
Тут Алекс заметила, что все люди Зубайира и сам торговец вином спали глубоким сном. Ходжа встал, поманил ее за собой и направился к выходу. Он словно ослабел и теперь шел с трудом. Они вышли на лужайку, погрузившуюся в сонную, тягостную тишину. Ходжа указал Алекс на ослика, попросил подойти к нему и сесть животному на спину. Алекс решительно направилась к ослу, опередив Ходжу на несколько шагов.
– Сядь ослу на спину, – услышала она властный голос.
Алекс оглянулась на Ходжу, думая, что это он говорит с ней, но, к большому удивлению, увидела, что герой турецких притч застыл, как Варга, Гюльша и Мохсун-шах. Он стоял в двух шагах от нее, замерев посреди тропинки, она видела, как его лицо и кисти рук покрываются трещинами, одежда распадается на частицы, тюрбан крошится и падает на землю. Через мгновение от Ходжи осталась лишь горстка разноцветного мусора,
