священнодействиям – всевозможным мистериям, шествиям, празднествам в честь различных богов или христианским способам отправления культа. Вряд ли он изучал особенности системы Станиславского или биомеханику Мейерхольда. Хотя в Зоне толерантности дела в театральных вузах обстояли столь же плачевно. Единственным благом было то, что общие предметы закладывались в ПУОР, но вот вместо актерского мастерства преподавали основы изготовления и программирования актеров-роботов – в общем, студенты учились быть кем угодно и чем угодно, только не режиссером или актером.
Квартира Таддеуса была не менее сложно устроена, чем апартаменты Алекс в Большом грифоне в Петербурге, и снабжена всевозможными техническими чудесами. Здесь были и умная кухня, и система самоуборки пола и всех других поверхностей, на стенах развешаны цифровые экраны-паутинки, на окнах – покрытия с функцией наведения или увеличения и уменьшения предметов, которые видны с улицы. Основным различием оставался дизайн. Здесь преобладали национальные греческие мотивы, в углах висели иконы, в апартаментах же Алекс все было прозрачным, практически бесцветным, нейтральным, словно символизирующим основные принципы толерантности – ровное, терпимое отношение ко всему и ко всем, готовность принимать все без остатка и быть открытым, как бы прозрачным перед социумом. Другим распространенным символом Зоны толерантности была радуга, которая была изображена и на флаге, символизируя разнообразие мира и готовность принимать его во всей его цветовой – то есть социальной, гендерной, национальной, религиозной – палитре. Радужный узор часто украшал квартиры граждан Зоны толерантности, особенно однополых семей, так как радуга была когда-то символом гей-парадов, которые проводились в европейских странах в период отстаивания идей толерантности или новых европейских ценностей.
Алекс заметила в квартире Таддеуса множество различных изобретений, некоторые из которых видела впервые. Например, ее удивило приложение к смартфону, с помощью которого Таддеус легко воспроизводил любые предметы. Он вводил данные, нажимал на Enter, и на внешнем подиуме, который прилагался к смартфону, появлялся небольшого размера стул-макинтош или венецианское зеркало.
– А хочешь увидеть уральскую малахитовую шкатулку XVIII века? А хочешь услышать, как звенят фужеры из богемского стекла или посуда из баварского фарфора? – спрашивал Таддеус. – Обожаю эту игрушку!
Это приложение напоминало устройство для генерирования симулякров Акихиры Ямады, только оно создавало с помощью умной пыли всевозможные неодушевленные предметы. Единственным минусом было то, что сам человек не мог ничего вообразить, предметы создавались только по тем матрицам и тем данным, которые были заложены в программу. Благодаря этому чуду цифровой техники, которая использовалась без помощи очков или линз дополнительной или
