же знаешь, я не пью. Неужели ты травишь себя этим напитком?
– Виновата, люблю чай.
– Будь осторожна, – сказал Галахад, пекшийся о племянницах. – Я тебе не рассказывал про Желтобрюха Страглза? Какой-то заблудший человек повел его в Общество трезвости, на лекцию с цветными слайдами. Приходит назавтра ко мне, серый, просто серый, и говорит: «Галли, как покупают чай? Что с ним делают?» – «А зачем тебе?!» – «Буду его пить». Я ему говорю: «Одумайся, пить его нельзя. Лучше я налью тебе виски». А он отвечает: «Ты бы знал, как оно действует на червя!» – «Ты же не червь». – «Скоро стану, если буду пить». Молил, просил – ничего! И что вы думаете? Года не прошло, как он умер.
– Не может быть!
– Может. Попал под кеб на Пиккадилли. Я об этом пишу.
– Как идет работа?
– Прекрасно, дорогая. Изумительно. Я и не знал, что писать так легко. Само льется. Кларенс, я хотел тебя спросить: в каком году юный Парслоу сцепился с лордом Бернером? Ну, помнишь, стащил фальшивые зубы и заложил в ломбарде! Скорее всего – в 97-м или 98-м… В 96-м? Да, ты прав. Напишу пока что «96».
Леди Констанс издала неприятный возглас. Как бывало нередко в обществе Галахада, лисица грызла ее изнутри[5]. Даже мысль о том, что она даст сэру Грегори искомые сведения, ее не утешила.
– Галахад! – сказала она. – Ты не собираешься позорить нашего соседа?
– Собираюсь, – отвечал Галли, дерзновенно фыркнув. – Пусть подает за клевету в суд. Свидетельств у меня – больше некуда. Что ж, Кларенс, если ты уверен… Нет! – воскликнул он, вдохновленный свыше. – Напишу: «В конце века». Главное – факты, не даты.
И, легко перепрыгнув через спаниеля, он убежал по газону. Леди Констанс застыла в кресле. Прекрасные глаза немного выкатились, черты обострились. «Вот на кого, а не на вашу Мону Лизу, пали все скорби мира», – сказал бы всякий.
– Кларенс!
– Да, дорогая?
– Что ты собираешься делать?
– Делать?
– Что-то сделать надо. Неужели ты не понимаешь? От нас отойдут едва ли не все. Винить будут нас, каждый скажет, что мы могли его остановить. Представь себе чувства сэра Грегори.
Приветливое лицо лорда Эмсворта потемнело.
– Меня не трогают его чувства, – сказал он. – В конце концов, он украл эти зубы, завернул в вату, положил в коробочку.
Мы редко видим, как люди «ломают руки», но что-то похожее леди Констанс делала.
– Если бы тут был Бакстер! – простонала она.
Лорд Эмсворт уронил печенье с тмином.
– Зачем тебе этот жуткий человек?
– Он бы нашел выход.
– Ну уж, прямо! Он спятил.
Леди Констанс застонала:
– Кларенс, какой же ты невыносимый! Вобьешь себе что-то в голову… Бакстер исключительно разумен.
– Да уж! – отозвался лорд Эмсворт. – Кидать горшки у него ума хватает. Просыпаюсь, гляжу из окна
По преданию, спартанский мальчик скрыл под плащом лисицу, и она выгрызла ему живот, но он не шелохнулся.
