аскари. Рану он постарался перемотать поплотнее, чтобы обломок по возможности не смещался, а закончив работу, выпрямился и оценил ее критическим взглядом. Потом снял с пояса фляжку с водой, сделал несколько глотков и протянул ее Маниоро. Масаи заметно смутился: аскари не полагалось пить из офицерской фляжки. Леон нахмурился и настойчиво сунул ее в руку сержанту.
– Пей, черт тебя дери! Это приказ!
Маниоро откинул голову и, высоко подняв бутылку, наклонил ее так, чтобы вода лилась в рот, а горлышко не касалось губ. Кадык подпрыгнул три раза – масаи сделал три глотка, после чего туго забил пробку и вернул бутылку Леону.
– Слаще меда.
– Как только стемнеет, будем выбираться, – сказал Леон.
Маниоро ненадолго задумался.
– Куда пойдешь?
– Мы пойдем той же дорогой, какой и сюда шли. – Лейтенант выделил «мы». – Надо обязательно вернуться к железной дороге.
Маниоро усмехнулся.
– Что тебя рассмешило, морани? – нахмурился Леон.
– До железной дороги никак не меньше двух дней, – напомнил Маниоро и, покачав головой, многозначительно провел ладонью по повязке. – Ты пойдешь один, бвана.
– Уж не надумал ли ты дезертировать? Знаешь, это ведь серьезное преступление, за него расстреливают и… – Леон не договорил – уловив движение за окном, он схватил винтовку и трижды выстрелил в сторону плаца. По крайней мере одна пуля нашла живую цель – кто-то зло вскрикнул от боли. – Павианы! – проворчал он. На кисуахили сравнение с этой обезьяной считалось оскорбительным. – И сыновья павианов. – Он положил винтовку на колени, потянулся за патронташем и, не глядя на масаи, добавил: – Пойдем вместе. Я тебя понесу.
– Ты понесешь меня, бвана? – вежливо спросил Маниоро и, насмешливо улыбнувшись, добавил: – А ты не забываешь, что нас будут преследовать? И что, будешь нести меня все два дня? Ты это хочешь сказать? Я не ослышался?
– Да. Но может быть, мой умудренный опытом и остроумный сержант предложит лучший план? – вопросом на вопрос ответил Леон.
– Два дня! – Маниоро закатил глаза. – В таком случае мне стоит называть тебя лошадью.
Немного помолчали. Первым снова заговорил Леон:
– Говори же, о мудрейший. Дай совет.
Помолчав немного, Маниоро кивнул:
– Земля, на которой мы сейчас, принадлежит не нанди. Здесь пастбища моего народа. Эти подлые трусы вторглись во владения масаи.
Леон кивнул. На его карте границ, о которых говорил Маниоро, разумеется, не было, и в полученном им приказе ни о каких разграничениях речи не шло. Начальство скорее всего не имело ни малейшего представления о тонкостях межплеменного территориального размежевания, однако до начала восстания Леон не раз бывал в этих местах, когда их высылали в пешие патрули.
– Это я знаю – ты сам мне объяснял. А теперь расскажи, какой у тебя план.
– Если
