сообщалось истязателю, и он незамедлительно вылетел из пыточной, даже не сняв перчатки. А вот Диус колебался, напоследок наградив Оделию ещё одним испепеляющим взглядом, в котором читалось обещание наказать за дерзкий язык.
Как только за командором захлопнулась дверь, Севир достал из кармана подрясника белый платок и подошёл к Оделии. В отличие от Диуса, с вожделением рассматривающего беспомощную танцовщицу, магистр Стражей даже не косился на женские прелести, проявив ту благочестивую сдержанность, что требуется от истинного приверженца Сантума. Склонившись над Оделией, Севир аккуратно приложил платок к её рассечённой скуле. Танцовщица попробовала отстраниться. Безуспешно, учитывая браслеты, удерживающие её руки и ноги. Тогда она попыталась рассмеяться, – «Утирает кровь от царапины, а ран от пыток, применяемых с его дозволения, не замечает!» – но смогла показать лишь вымученную ухмылку.
– Что за трюки вытворяешь? – бросила Оделия. – Неужто и впрямь считаешь, что эта показуха вынудит меня поверить в твою доброту?
Севир не ответил и продолжал удерживать платок у ранки.
– Ибо я жаждал, и вы напоили меня, – прервал молчание Арден, – был болен, и вы посетили меня; в темнице был, и вы пришли ко мне; ранен был, и вы позаботились обо мне.
Заслышав с детства знакомые тексты, Севир повернулся к Ардену.
– Оделия, он просто делает то, что написано в Свитках Гармонии, – сказал скульптор. – Играет в праведника, возлюбившего ближних и врагов. Вот только он такой же кровопийца, как и Диус.
Магистр убрал платок, и струйка крови скользнула вниз по красной щеке Оделии. Бросив испачканный платок на стол с пыточными инструментами, Севир подошёл к Ардену.
– Вы правы, искажатели, – произнёс магистр.
– Не оскорбляй нас, – перебила его Оделия. – Мы зовёмся игнирами.
– Искажатели, – настоял Севир. – Вы правы, я далеко не святой старец. Но и не мясник. Насколько возможно, я стараюсь избегать пролития крови и зряшных смертей. Собственно, ради этого пришёл сюда, надеясь найти общий язык с вами.
– Стараюсь избегать пролития крови, – Арден повторил слова магистра. – Но не ты ли в прошлом лично проливал здесь кровь?
– Правда, – без колебаний признал Севир. – До того, как у меня обнаружился Талант, я сам пытал подозреваемых.
Магистр достал раскалённые щипцы и покрутил ими.
– Сорок с лишним лет прошло, а руки до сих пор помнят! – усмехнулся Севир. – Воистину Дирижёр ведёт людей удивительными путями. Сперва манипулируешь плотью и волей человека, а потом манипулируешь глиной.
Он опустил щипцы обратно в жаровню.
– Я не святой. Но и ваши руки далеко не чисты. Обвиняете Стражей в тирании, забывая о тех ужасах, что невозбранно творились в дни славного прошлого, что вы стремитесь вернуть. Когда власть была у вашей любимой императрицы, у искажателей…
– Игниров, – поправила
