заколок и сумочек тебе нужно принести, чтобы ты предала Тору?» – «Я стараюсь жить по Торе. В том числе не злословить никого». – «Ты как со мной разговариваешь? Галаха[39] велит почитать старшего брата». – «А я и почитаю».
Повисла пауза. Это до Залмана доходило, что Бина имеет в виду меня, что она уже давно не видит старшего брата ни в ком другом. Может быть, когда-нибудь до него дойдет и то, что, чтобы быть старшим братом, недостаточно раньше родиться и цитировать Галаху.
Надо делать все, что в меру своих сил и разума старался делать я. Все, что, занятый изучением Торы, даже не пытался делать он.
Что бы он сказал, если бы увидел меня сейчас? Я сам удивлялся тому, что происходит. Неужели это все наяву? Вот протянул руку, и она тут как тут, моя Малка, которая ко всему прочему еще и явно рада моему присутствию в своей постели и делает все, чтобы я об этом не забыл? Залман точно бы позеленел от зависти. Так ему и надо. Да зазубри он хоть весь Талмуд с комментариями, он никогда не вызовет ни у одной женщины таких чувств. Если он святой, а я животное, то почему не я завидую ему, а он мне?
– Ну вот, хоть улыбнулся, а то лежит со строгим лицом и решает мировые проблемы, – зазвенел Малкин голосок. – Давай я тебе маникюр сделаю.
Нет, вот уж маникюр мне точно не нужен. Что я, хомо[40], что ли? Меня на стройке засмеют.
– Давай лучше кино посмотрим, – предложил я.
Фильм был американский, хоть и с субтитрами. В который раз я вспомнил слова гверет Моргенталер, что мне надо учить английский, что нельзя быть таким дремучим. Время отдохнуть у меня было только по дороге на работу и с работы, и если я не засыпал, то предпочитал расслабляться и читать беллетристику на иврите. Нормальные люди читают эти книжки лет на десять пораньше, но мне было безумно интересно. Майкл Корлеоне, застрявший между своим миром и миром своего отца. Гуинплен с Квазимодо – я искренне не понимал, почему их все так боялись, ведь они достойно себя вели, а к любой внешности, даже самой нестандартной, привыкаешь за пять минут. «Графа Монте-Кристо» я бросил читать, после того как отправился к праотцам самый интересный персонаж, аббат Фариа. Я вполне мог представить на его месте Рамбама[41] или вилен-ского гаона[42]. К сожалению, в том окружении, где я рос, таких раввинов не водилось.
Я раз пять прокручивал в фильме одну и ту же сцену, когда главный герой, несправедливо посаженный в тюрьму, ставил на проигрыватель пластинку с оперой, подключал громкоговоритель и полторы тысячи заключенных переживали самый светлый момент своей жизни. Прекрасные голоса летели над прачечной, тюремной больницей, слесарной мастерской, огромным прогулочным двором, «и хоть на один миг каждый узник Шоушенка почувствовал себя свободным». Я запомнил эту фразу по-английски, как никто другой, я понимал, почему так боялся этой красоты начальник тюрьмы, зловещее существо с рыбьими глазами и цитатами из Библии
Традиционное иудейское право, совокупность законов и установлений иудаизма, регламентирующих религиозную, семейную и общественную жизнь верующих евреев.
Жаргонное название гомосексуалиста на иврите.
Рамбам, или Маймонид (1138, Кордова – 1204, Каир) – выдающийся еврейский философ, раввин, врач и разносторонний ученый, кодификатор законов Торы.
Элияху бен Шломо Залман (1720, Селец, Брестское воеводство, Великое княжество Литовское – 1797, Вильна, Российская империя) – раввин, каббалист и общественный деятель, один из выдающихся духовных авторитетов ортодоксального еврейства.
