да душу радующих беляшей.
«И отчего я воздухом одним не могу быть сыт?» с тоскою подумал Сергей.
– Нам бы дорогу узнать, – продолжал безжалостный дух, не обращая ни малейшего внимания на полуобморочное состояние и голодный блеск в глазах помощника.
– Это куда это дорогу? – с нотками неудовольствия в голосе спросила женщина и поспешно закрыла крышку.
Дух потёр живот и, оглядевшись по сторонам, прошептал:
– Старокирочная улица, дом пять.
И зачем-то подмигнул продавщице беляшей.
Женщина вздохнула облегчённо.
– Ой, а я уж думала, опять Кольку нашего из Москвы ловить приехали. Он под ферму кредит брал, так теперь ни фермы, ни Кольки. А он раньше на этой вот площади ларёк держал, молоком козьим торговал. У нас ведь как: в субботу все сплошь из Москвы.
Она надула щёки, по всей видимости, изображая типичного, по её мнению, москвича.
– И к нему все, к нему. И то чего-то не заработал он, прогорел совсем. Из Москвы раза три уж приезжали, про деньги спрашивали. То судом грозили, то милицию хотели натравить. А ещё Колька у соседа, Василька… Василий Фёдорович он, мне ровесник. Так я его по старой памяти всё Васильком зову. А чего там? Давно его знаю, с детства. Почитай, тридцать с лишним годков! Так у Василька тоже долг брал, и Василёк ко мне ходил. Скажи, дескать, где Колька. Ну просто вынь ему, да положь! Мне, говорит, денег не вернуть, так хоть морду ему набью для восстановления справедливости.
Дух туту же оживился и спросил:
– А народ у вас справедливость любит?
Женщина махнула рукой.
– Да какой там! Лишь бы морду набить! А я что им, справочное бюро? Слежу, что ли, за этим Колькой, будь он неладен? Да нужен он мне! Сбежал и сбежал. И бычков зарезал, и трактор свой продал. А ведь он и в Луховицы мясо возил!
– Так Старокирочная где? – прервал эмоциональное её выступление Апофиус.
– Простите, сударыня, притомились мы. Нам бы до места поскорее добраться.
«И пожрать бы чего-нибудь» добавил мысленно Сергей, и протолкнул глубже в горло подкатившийся было к самому основанию языка тугой и липкий ком.
– Да там руины одни! – воскликнула продавщица. – Дома заброшенные с прошлого века стоят. После войны немцы пленные строили, потом заводские там жили, а лет тридцать назад расселили всех. Снести-то забыли, так стоят. Больше там ничего нет. Туда и автобус давно не ходит…
– Ногами дотопаем! – заявил дух, начавший, похоже, терять терпение. – Пешим ходом доберёмся. Так где она?
Женщина, посмотрев на Апофиуса с удивлением и помедлив немного с ответом, сказала:
– Да отсюда по главной улице до конца. Главная у нас одна, остальные – проулки одни. Не ошибётесь. До конца дойдёте, упрётесь в забор. А там налево до автобусной остановки, конечной. Там конечная, автобусы дальше не ходят. А за остановкой крапива растёт, а там и развалины видны. Вот она, Старокирочная, и есть.
И добавила:
– Только что там делать, на Старокирочной?
