если мы не наверстаем восемьдесят часов, отпущенных на отечественную продукцию. И начать придется всего через три недели, иначе правительство не продлит каналу лицензию.
– Восемьдесят часов!
– Потому-то вас и четверо!
– Три недели до первого показа? Шутите?
– Начинайте прямо сегодня.
Вот она, ловушка для дураков.
Каждый, как может, выражает свое потрясение, кроме Станика, который продолжает гнуть свое и заявляет, что за срочность тоже надо платить. Несколько удивленный Сегюре сдерживает усмешку. Их там в высших школах этому нарочно учат.
– Послушайте-ка меня хорошенько, вы все четверо. Вас выбрали по двум причинам. Первая: в Париже только вы сейчас не заняты. Вторая: вы не можете претендовать больше чем на три тысячи франков за серию каждому.
– Простите?
Сегюре воздевает руки к небесам и высказывается напрямик:
– Да эту ерунду кто угодно может писать! Даже я, было бы время! Даже моя прислуга, если бы умела толком говорить по-французски. Хотите соглашайтесь, хотите нет. У этого сериала в наших глазах одно-единственное достоинство: он будет самым дешевым за всю историю отечественного телевидения!
– И что, по-вашему, мы сможем придумать за три недели при такой оплате, едва хватающей на кофе, без которого не продержаться?
– Сойдет что угодно. Напишите про какую-нибудь бесконечную склоку меж двумя соседскими семьями в дешевой многоэтажке, такое всегда нравится, вставьте туда одну-две слюнявые любовные истории, добавьте несколько людских драм – и дело в шляпе.
– Так нельзя начинать… Нам нужно какое-то место… должны же мы где-то собираться…
– Здесь.
– Здесь?
– И платить не надо, и все необходимое есть – пара диванов и кофеварка. Завтра пришлю вам компьютеры с принтером. Монтировать будем на последнем этаже. Актеров подберет «Прима». Чего вам еще?
Совершенно ошеломленная Матильда Пеллерен уже не осмеливается заикнуться о чем бы то ни было. Из опасений, что наймут других, более решительных и менее щепетильных, мы с Луи Стаником тоже решаем промолчать. Дюрьец рискует попросить маленький авансик, но Сегюре об этом и слышать не хочет раньше, чем получит первые четыре серии.
– У меня на руках больной брат… Мне нужно немного денег на лекарства.
– Лекарства? Для больного брата? Я знаю, что ваше ремесло – выдумывать всякие истории, но вы не находите, что тут малость перегнули палку?
В первый раз я согласен с Сегюре. Дюрьец, конечно, имеет право попытать удачу, но позорить профессию ни к чему. Я бы придумал что-нибудь получше лекарств.
Сегюре глядит на свои часы, делает два телефонных звонка и собирается нас покинуть.
– Ах да, последнее, насчет названия. Мы подумывали насчет «Саги». Создает впечатление чего-то очень знакомого и что будет длиться годами. А нам ведь такое и надо, верно?
