что находится впереди, в окружении тотальной темноты. Им повезло, что поляна оставалась ровной усилиями многочисленных садовников, никто не упал, не расшиб голову, даже не заблудился. Как-то Эйвери говорил, что проходил курсы первой помощи, но Скаю не хотелось проверять его умения. Справа они заметили учебный корпус и свернули туда. Вечером к учебным аудиториям отсутствовало желание подходить и у подростков, и у преподавателей. Там можно было спрятаться.
– За нами гонятся?
Эйвери фыркнул.
– Ты видел внушительную фигуру миссис Эвиндон?
– Значит, не гонятся. Зачем же мы бежали?
– А вдруг погнались бы?
– Но не погнались же.
Скай рассмеялся, вспоминая комичные события последних пяти минут. Абсурд. Какой-то сюр. Он не ввязывался в ситуации с прятками от преподавателей, оставался прилежным учеником и хорошим сыном. Эйвери действительно его менял, влиял на него, раскрывал тайные потенциалы. Такие неожиданно чуждые потенциалы, но Скай им радовался. Он пока не понимал, к чему это приведет, но ощущал готовность многое отдать, чтобы так и продолжалось. Посмотрев в глаза Эйвери, Скай поймал его кивок.
Иногда ему казалось, что Эйвери умеет читать мысли.
***
– Я научился скручивать косяки в четырнадцать, к нам с отцом приезжали друзья из Миссури. Та девчонка, Хейли, раскрыла все секреты.
Скай слушал его вполуха, стараясь внимательнее следить за тем, как на его организм действует метамфетамин.
Двадцать минут назад Эйвери уболтал его попробовать. Показал папиросную бумагу и дурь. Сказал, что они репетируют выход из рацио. Скай наблюдал, как Эйвери аккуратно насыпал белый порошок и складывал кусочек бумаги в самодельную таблетку (одну для него и одну для себя), и пытался вспомнить, когда пошел ко дну.
– Мощная, лучше не нюхать. – Эйвери передал таблетку и стакан с пивом. – Если нюхнуть, то следующие полчаса будешь думать, что горит нос.
Накрывало Ская постепенно, не в одно мгновение. Бумага растворилась, наркотик всасывался в кровь.
Все началось с легкого покалывания внутри, будто кто-то тыкал его иголочкой. Скай чесался то тут, то там. Ощущения усилились к полуночи, тело будто уменьшилось. Ярко, тепло, быстро. Что-то происходило. От наркотика Скаю стало душно, он сбросил с плеч халат и схватился за ворот кофты, оттягивая ее. Вскочил на ноги, едва не налетев на Эйвери, который зачем-то пялился в окно. Ему хотелось танцевать, двигаться, делать хотя бы что-то! Сердце забилось быстрее, стена блаженства подступала к нему все ближе. Он повернулся к Эйвери и схватил его за плечи. До боли сжал.
Хрупкого, худого, изящного. Он перебирал слова в уме с безумной скоростью.
– Что чувствуешь? – почти деловито спросил Эйвери.
– Не знаю! Все и сразу?!
– Что мне нравится в мете, так это, – он щелкнул пальцами прямо перед носом у Ская, и тот вздрогнул, – легкость действия.
