style="font-size:15px;"> Пришел в себя спустя трое суток, сел в седло и вернулся в Лондон.
Шотландия, Стерлинг, Стерлингский замок, ноябрь 1547
Анри Клетэна слегка покачивало на твердой земле – и от усталости, и от того, что мсье Дуазель примерно на протяжении месяца покидал палубу корабля только лишь для совещаний с сильными мира сего. Когда он, наконец, добрался до Стерлинга, больше всего ему хотелось горячего вина и в постель, причем, сразу на двое суток, но француз поморщился, встряхнулся, переменил промокшее в осенней дороге платье и, сообразив на себе приятное выражение лица, двинулся к королеве-матери. Легкая походка, живой взгляд карих глаз, улыбка парижского карманника… не так уж много солнца в жизни Марии де Гиз в последние дни, так отчего бы не поддержать королеву хотя бы солнечным нравом своим? Она расцветала, когда слышала чистый выговор его речи – здесь, среди шотландцев, привыкших жевать французские слова, как вчерашний холодный порридж. А поддержать королеву требовалось, ибо дела Шотландии были куда как плохи. Проще говоря, Шотландия стояла на коленях, поверженная латной перчаткой герцога Сомерсета.
Лорд-протектор на сей раз весьма умело воспользовался временем, которое было в запасе до холодов, и результатами битвы у Пинки-Кле. Помня прежний опыт, он даже не пытался штурмовать Эдинбургский замок, но разместил войска в Эймуте, вернул в английские руки замки Хейлс и Хоум, восстановил гарнизон Роксбурга, три сотни его солдат доставлены морем на остров Инчколм, закрыть залив Ферт-о-Форт, дабы никто не прошел к Эдинбургу незамеченным. В Западной Марке английские войска размещены в Кастлмилке и Дамфрисе. Данди разрушен, Файф разорен, Киркубрайт обескровлен, весь Ист-Лотиан по сути – теперь английское графство. Сомерсет воплощал в жизнь свою старую идею, когда-то не одобренную Советом короля Генриха – взять Шотландию не единым рейдом, но охватить сетью фортов, так, как римляне некогда подчиняли себе Британские острова. В эти дни раскол пошел и между лордами Шотландии: те из них, чьи сыновья полегли у Пинки, в ярости и гневе требовали возмездия захватчикам и смещения регента, призывая поддержку французов, те же, чьи земли были уже под пятой англичан, запрашивали у правительства разрешения хоть для виду назваться «согласными», чтоб не пострадать еще больше. Тьма накрывала умы, и чувства человеческие, и родственные связи, и дружественные. Маршал Англии, барон Грей де Вилтон шел во главе английских войск с восточного направления к северу, и даже прожженный Уолтер Скотт Бранксхольм-Бокле, осажденный в своей берлоге, писал к королеве с горечью возраста и опыта: «я умоляю Ваше величество заставить правителя и лордов выступить совместно». Заставить? – думал Дуазель, проворно пересекая цветные залы Стерлинга, затаившегося на угрюмой скале – это шотландцев-то? Которые за века не научились признавать над собой ничью власть, не исключая и власти Церкви – и история с убийством Битона подтверждает
