на стол:
– Я готова носить одно лишь обручальное кольцо покойного мужа моего, вашего государя, если на сопротивление врагу негде больше взять средств, кроме коронных драгоценностей Шотландии!
Воззвание к Генриху Валуа с предложением стать протектором королевства Шотландия ввиду брака между французским дофином и Марией Стюарт было принято при общем ликовании. Анри Клетэн, верный друг и помощник, торопливо поцеловал госпоже руку и отбыл в Париж, сама Мария де Гиз вернулась из Парламента в Стерлинг. О да, речь перед Тремя сословиями была полна вдохновения, но только леди Ситон и леди Флеминг видели, как рыдала она в своей спальне – от отчаяния, от страха, от одиночества, от того, что и последнее дитя придется оторвать от сердца, чтобы спасти. Вместе с одной маленькой Марией в Дамбартон и во Францию отправлялись еще четыре – дочери этих двух дам, а также лорда Ливингстона и лорда Битона. Сама же королева-мать была настолько разбита чередой несчастий, свалившихся на Шотландию в последние годы – те годы, что она была женой короля Джеймса – что робкая мысль уехать на родину вместе с дочерью посещала ее все чаще и чаще… Вот и теперь, стоя на коленях перед образом Богородицы, но глядя не на образ, но вглубь себя, королева мучительно размышляла о том же самом – бежать к уюту и покою своей прежней жизни, как вызвало в ней всё женское, или принять бой, пусть даже погибнуть, как требовало мужское? Кровь Гизов стучала в висках так, что темнело в глазах.
Дверь отворилась, королева поднялась с колен.
И еще прежде того, как грум произнес имя, она уже знала, кто это. Господь милосерд, он не оставил ее друзьями, стало быть – принять бой, облечь в кирасу непреклонности самую душу свою.
– Что ж, Его величество согласен, – молвил посол с порога, как всегда, прежде поклона спеша принести королеве-матери весть, – он принимает условия регента.
– Но теперь, друг мой, надо, чтоб регент не переменил условий! – с горечью отозвалась королева-мать.
Анри Клетэн поцеловал руку своей госпоже:
– Простите великодушно, я грязен, как черт, только с дороги, но почел долгом своим явиться сразу, чтоб хоть отчасти утешить ваше беспокойство, мадам. Бумаги мой секретарь доставит вечером.
– Вы, Дуазель, вечно выглядите, как завсегдатай придворных праздников Фонтенбло, – улыбнулась Мари де Гиз, – и еще имеете дерзость пенять на свой внешний вид! Покажитесь же при дворе хоть раз в должном, с вашей точки зрения, образе – право, я хочу на это посмотреть!
– Как будет угодно Вашему величеству, – темные глаза Клетэна смеялись, – вот только изгоним из Шотландии англичан, чтоб я смог хотя бы несколько ночей подряд провести дома, а не в пути! О, тогда, клянусь, вы увидите меня настоящим!
Леди Флеминг, на минуту задержавшись в дверях
