слуги любили его мало, примерно как девочка Розмари. Из гостей часто навещали Босуэлла барон Садли да братья Хоуп, с последними он беседовал и проводил время охотно, и был даже слишком любезен – для публики, непосвященной в его историю, отчего произошли о северном графе слухи весьма двусмысленные. Патрик Хоуп, наиболее дерзкий из близнецов, рискнул спросить Босуэлла о том напрямую, чем немало повеселил последнего, но и в этом случае Хепберн воздержался от оглашения подлинной причины своего расположения к молодым людям. По-настоящему жил он тогда только письмами Джона Брихина, только известьями с границы, только просчетом шансов на возврат.
Заключение Хаддингтонского мира подействовало на протектора Сомерсета живительнейшим образом – он вдруг вспомнил про обещанную Босуэллу тысячу крон. Теперь, когда первый восторг от прибытия французской подмоги прошел, когда союзники ожидаемо начали задирать друг друга, когда горожане Эдинбурга стали уставать от квартирующих у них гвардейцев Д'Эссе – настолько, что дело дошло и до убийства французского солдата… самое время настало разорвать в клочья мнимую тишину Приграничья, уставленного английскими гарнизонами. И кто для этого потребен лучше, чем местный уроженец, исходивший те края вдоль и поперек? Об этом герцог и спросил уроженца, призвав его для совета, бывшего достаточно дружеским, чтобы не напоминать, что один из собеседников платит другому скверно и нерегулярно.
– Послушайте-ка, Босуэлл… вот вам удачный момент проявить себя, послужить нашему государю. Хаддингтон до сей поры в осаде, и за мужество и опыт барона Вилтона я ручаюсь, как за себя, однако я был бы не против, если б сила нападающих преуменьшилась. Скажите мне, возможно ли оттянуть войска Аррана беспорядками в Спорных землях, к примеру? Жаль, в настоящее время на границе мир, ибо главари местных шаек сочли для себя уместным соединиться против нас.
Армстронги, думал меж тем Босуэлл, вы же взяли Мангертона задешево, он присягнул Тюдорам еще два года назад? Но если это случай оказаться на своей стороне Лиддела – почему нет? А уж он найдет, как повернуть его к своей выгоде.
– Мир на границе вечным не бывает, – молвил он и прибавил. – Допустим, я мог бы поднять Грэмов…
Как умело подавал он ту же интонацию теперь, интонацию, к которой Сомерсет, говоря откровенно, привык за долгие годы знакомства, как тягловый вол – к похлопыванию рукоятью кнута по хребту. Сколько мне это будет стоить? – уже и не нужно было произносить вслух. Связаться с Большаком Грэмом – дело нескольких дней. Перебежчики из «конченых» Незерби внезапно упали в ноги барону Дакру с жалобой на лорда Роберта Максвелла, хранителя шотландской Западной марки, который собирает силы вместе с французами с явным намерением вторгнуться в Спорные земли. Восемьдесят восемь человек в седло? Ограничимся сотней, небрежно отвечал Босуэлл графу Уорвику на прямой вопрос
