задал им вопрос, смутивший мужиков и баб. "Детей крестить у медведя будете? А покойников ему на съедение отдавать?"
Перед сумерками Глеб и отец Офонасий вывели в скотий загон приведённую отцом Офонасием козу. Кстати, её звали Белка. Сами же отец Офонасий и Глеб вышли вперёд к лесу и стали ждать, не таясь. Осмелится ли теперь оборотень появиться в Почайке? "Боишься?" – спросил отец Офонасий Глеба. "Боюсь, отче". – "И я боюсь".
Оборотень вызов принял. Только сумерки стали опускаться на Почайку, на опушке леса, словно из-под земли, появился маленький человек в серой одежонке. Он быстро заходил, опустив к земле голову, влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо. Суетливый, но тревожащий до дрожи вид его сразу напомнил прошлый случай. У отца Офонасия закололо под левой лопаткой, а тело затрясло от озноба. Священник посмотрел на Глеба. Глеб побледнел и оцепенел. Маленький же человек, не сбиваясь, продолжал своё дело. Вот он замер на месте, обратившись плоским, неестественно бледным лицом к загону, повёл носом, улавливая нужные ему запахи и вновь, как и в прошлый раз, навострился, выпрямился, сорвался с места и быстро-быстро замельчил, замельчил ногами в сторону козы в загоне, всё ниже и ниже пригибаясь к земле. В этот раз он начал ещё не громко, однако сильнее и сильнее, издавать рык. Как ни напуган был отец Офонасий, а страх рос вместе с приближением маленького человека, он в лихорадке восприятия всё-таки отметил, что оборотень по ходу забирает немного вправо от пепелища с захороненных когтем, метя в густой бурьян. Отец Офонасий опять посмотрел на Глеба. Его состояние не изменилось, те же бледность и оцепенение, лишь глаза необычно расширились. А маленький человек уже нырнул в бурьян, кувыркнулся, и сразу же поднялся на задних лапах огромным медведем, который зарычал жутко и раскатисто и уставился горящими жёлтыми глазами на людей, то есть на отца Офонасия и Глеба. Страх пробрал отца Офонасия до самого низу и превратился в каменный комок внизу живота. Что-то похожее, очевидно, переживал и Глеб. Оборотень сделал шаг в сторону Глеба и отца Офонасия и напрягся для прыжка. Они затаили дыхание. Позади медведя из бурьяна вылетела толстая веревочная петля и накинулась на его шею. Два крепких человека, люди Никодима, вскочили на ноги и попробовали затянуть аркан. Медведь, почувствовав затягиваемую петлю, резко развернулся назад, ударом лапы и когтей порвав толстую верёвку, словно серенькую ниточку. Тянущие упали в траву, а когда медведь рыкнул на них страшно, и из пасти его вырвалось пламя, они, на карачках, шустро поползли прочь. Из бурьяна поднялся Никодим с палашом в руке, но с места не двигался. Тогда с другой стороны поднялись из травы староста Иван, сотник Кирилл, десятник Кирьян и двое из людей Никодима. Эти двое в очередь и очень ловко метнули по аркану. Обе петли достигли цели и стали затягиваться. Оборотень теперь крутнулся в другую сторону и также перерубил ударом одну из верёвок. Однако на вторую силы удара не хватило. Верёвка начала тянуть медведя вниз, затянувшись на шее.
