пора, а, возможно, он всё-таки размышлял таким образом о краже скота, и песня помогала ему в каких-то размышлениях об оборотне. Что за напасть в Почайке? Верховой рассказал, слух по деревне вдруг пошёл, будто сегодня в Почайке оборотень появится. История приобретала новый оборот и осложнения. Отец Офонасий даже подумал, а хватит ли ему сил бороться с нечистью? Но сам же себе и ответил: "Богу вверяю себя. А после этого кого убоюсь". И, озираясь вокруг, запел:
Ой, поля мои поля, ой, леса мои леса…
"Здорово, здорово, Пахом, – поприветствовал отец Офонасий совершенно седого почаевского старика, народившегося внука которого священник крестил на днях. – Не живётся вам спокойно". Почаевские, человек пять, встречали батюшку, сняв шапки, когда он остановил телегу. Здесь же был и сын Пахома Глеб. Молодой ещё, стеснительный, с ясным взглядом. "Мы, батюшка, безвредно живём. Нечистой неймётся, гоношит поганая против добрых христиан". – "А скажите, добрые христиане, откуда слух взялся об оборотне?" – спросил отец Офонасий. "Дык… Таво… Откуда?" – старик Пахом в замешательстве обернулся к стоящим за ним. Те озадаченно переглянулись и стали чесать в затылках. Чесали долго, отец Офонасий не торопил, давая им время пораскинуть умом.
"Дык, – заговорил, наконец, один из них, начиная с почаевского "дык" вместо "так", – вона Акулина давеча сказывала". И он указал на бабу у колодца. Впрочем, у колодца их стояло три. "Какая же?" – "Дык, тучная, в синем платке". Отец Офонасий узнал Акулину, недавно отпевал умершего деверя её. Позвали Акулину, и выяснилось, что ей об оборотне сказала Агафья, оказавшаяся здесь же у колодца. Подошедшая Агафья точно помнила, что услышала об оборотне от Василины, жены Богдана-пасечника. Ни Василины, ни Богдана среди присутствующих не нашлось, но третья баба, не преминувшая подойти, Глафира, точно знала, что Василине об оборотне стало известно от Катерины по прозвищу Сычиха или от Федьки Занозы, или Егора Кривого из Калиновки. "Егор Кривой что у вас потерял?" – "Брат у него здесь сродный, частенько наведывается". – "Дык, Егору Кривому я об оборотне сказала", – призналась Акулина и накинулась на Глафиру. "А ты, Глашка, не знаешь, не мели". – "А что мне? – вскинулась Глафира. – Что люди говорят, то и я". Бабы начали перебранку, и мужики прогнали их к колодцу.
"Дык что, христиане, будем службу служить?" – посмеиваясь, спросил отец Офонасий. "Дык, будем", – ответил Пахом, а остальные дружно закивали головами, соглашаясь. И состоялось то же самое: отец Офонасий облачился в ризы, воскурил кадило, служил службу и обходил деревню по осеннему полю, вдыхая травные запахи. И теперь уже почаевские, начиная с облачения священника, обещали себе чаще приходить в церковь, а в завершение службы эта мысль уже не так сильно вдохновляла их. Особенно, когда во дворе Пахома они укладывали "подарки" в телегу отца Офонасия за совершенную службу. Среди подарков, кстати, была молодая гусыня, в пару гусаку из Калиновки.
"Дык, а как, если всё же явится оборотень?" – засомневался Пахом, то поглаживая свою бороду, то поглядывая на "подарки", то чеша в затылке. "Так мы проверим", – подмигнул ему отец Офонасий.
