месту?" – "Может. У них вся семья такая, – согласился староста. – Порода!" – "Значит, она ловчее, – сказал отец Офонасий. – Только ведь она тогда к твоим мастерам дел заплечных попадёт". – "Ну, это и к гадалке не ходи", – хохотнул целовальник. "А я этого не хочу", – признался отец Офонасий.
В овраге в настоявшемся за день теплом воздухе густо пахло травами. Отец Офонасий потягивал в себя воздух носом, поводы им из стороны в сторону. "Пустырником пахнет".
"Вот их дом", – сказал староста. Они осторожно выглянули из зарослей оврага. "Могла Ульянка уже и убежать", – предположил староста. "Так, – согласился отец Офонасий. – Но ей от отца ещё надо отделаться". – "Вот она!"
Из избы вышла Ульянка и скорым шагом, оглядываясь, пошла за амбар. Когда отец Офонасий, староста и целовальник появились неожиданно за амбаром, Ульянка суетно вытаскивала из развороченной ямы сарафан и рубаху. Увидев мужчин, Ульянка, вскрикнув, бросилась было бежать, но споткнулась, упала лицом вниз, сильно ударившись о землю, и безвольно затем перевернулась на спину. Она поднялась и оскалилась на своих преследователей, то ли вымученно улыбаясь таким оскалом, то ли безмолвно рыча в бессильной злобе. А ведь всего лишь девчонка.
Крестьянские семьи возвращались после трудов из полей домой, когда следователи заканчивали с делом, в том числе и с бумажной его частью. Поужинав у отца Офонасия гречневой кашей, целовальник собирался обратно в уезд. Он был доволен. Дело прояснилось. Никакого тайного умысла на события в Угличе не обнаружилось. Перед Москвой можно будет легко объясниться. Туда же. в уезд, на телеге отправлялись и Ефим с Ульяной в сопровождении недовольного сотника.
"Счастливо оставаться, отец Офонасий, – говорил целовальник, садясь на свою кобылу. – Надолго я запомню наше приключение и твой нюх, и твои смекалистость и ловкость".
"Что ты, Никодим, не расхваливай меня. С Божьей помощью вместе дело сладили".
"Конечно, – усмехнулся целовальник, – и с ведьминой тоже. Знаешь, отец Офонасий, теперь я тоже буду к гадалкам обращаться, если загвоздка выйдет".
"Попробуй, может и получится, – улыбнулся с хитрецой отец Офонасий. – Смотри, не окарайся".
"Не понял, – поднял бровь Никодим, почуяв подвох. – Объясни-ка, батюшка".
"Думаешь, бабка Калиниха сама высмотрела в своей миске Ульянку? Не знаю, как там у неё обычно получается, потому что говорят, что в самом деле предсказывает, но в этот раз я ей помог, кого увидеть надо. Заподозрил я Ульяну во время отпевания Митрия. Она такой взгляд на Ефима бросила, что заставила подумать меня. Вот я и подумал. Мог ошибиться, но не ошибся, как видишь”, – излагал отец Офонасий ввергающемуся в изумление целовальнику.
"Вот ты огрел меня, святой отец, так огрел, – признался Никодим. – Вот почему старуха так спокойно встретила нас, а потом всё ухмылялась да усмехалась".
Не менее ошеломлены оказались признанием отца Офонасия как сотник, так и Ефим с Ульяной. Последняя
