временным не называй свиноферму свинарником – обидятся сразу!
– Да у нас все его свинарником называют и в колхозе тоже…
– А нам Митрофанович говорит, что свинарником люди называют то, где грязь и бардак. А у нас во всех корпусах всегда чисто, и порядок везде!
– Смешно как-то.
– Корпуса – это вот эти 5 зданий. От Ривчака маточный корпус, а остальные откормочные. А это вот, где мы болтушку берем, называется кормокухней, а рядом с ней красный уголок!
– Постой. Ты тут нагородила всякого, я и не понял, и не запомнил. В маточнике что у вас, матерятся?
– Дурачок! Маточник, потому что там свиноматки поросят рожают и живут там с ними по месяцу. Молоком своим кормят их. Они же мамки, поэтому и корпус маточный.
– Ну, это ладно, а почему вон то ты так назвала? Оно же не красное и не уголок совсем, а хата!
– Ты наверно не поймешь ещё, …так теперь называют в колхозах и на производстве те места, где люди от работы отдыхают, где им объясняют всё, … учат и где… развлечения – всякие там шашки, … газеты, лозунги, …патефон… и собрания конечно…
Пока мы с ней говорили, мимо нас все время сновали женщины с ведрами, а две даже пронесли кашу в глубоких жестяных носилках. Видно, услышав последние объяснения Нади, к нам вплотную подошла полная, вспотевшая и натужно дышавшая тётя, резко поставила свои ведра и, пока моя собеседница подбирала слова для описания этого самого уголка, она перебила её:
– А ты, Надька, и в кормёжку, видно, отдохнуть не стесняешься? У людей вон глаза на лоб лезут от натуги, а она прохлаждается!
Я посмотрел на тетю. Глаза у неё были на месте, а лицо красное и сердитое. Надя смутилась и пояснила:
– Да вот родственничек, тетин Ксенин сын, пришел, видно, пастухом направили. Объяснила по-быстрому, что здесь и как. Он Митрофановича ищет.
– А чё его искать? Пусть идет в «красный уголок», тот сам, кого нужно, найдёт и определит.
– Ну, беги, – сказала Надя, – а то мне неловко перед товарками.
«Красный уголок» даже снаружи не был похож на большую сельскую хату. За небольшими сенями было две комнаты. Прямо напротив входа можно было открыть дверь в небольшую комнату, и я заглянул туда. Там вдоль стен стояли двухъярусные нары. На этих нарах, головой к стенке, прямо в одежде спали двое мужчин и три женщины. Мужчины на верхнем ярусе, а женщины на нижнем. А рядом с нарами стояли их сапоги, на которых были развешены для просушки портянки. Поэтому в комнате пахло не слишком хорошо. После я узнал, что утром дают по 3 часа времени отсыпного тем свинаркам, которые ночью опорос у свиней принимают, и тем фуражирам или ездовым, которым приходила очередь ночной охраны. Я сразу сообразил, что здесь делать нечего, потихонечку закрыл дверь и пошел в большую комнату справа, в которую не было даже двери, а вел широкий, от одной стенки
