пропасти потом его приводят.Припев.
Романс Филиппа
В этом тайном романсе
я спою в тишине
о предсмертном румянце
милых жертв на огне.
В детстве не было сласти,
страсти или любви
для меня слаще власти
над другими людьми.
Сладко видеть мне муки,
сладко жертву любить.
Люди – это как мухи —
их так сладко давить!
Мне приятны рыданья,
а не трель соловья.
Лишь чужие страданья —
это радость моя.
Что мне свежесть напитка,
что мне прелесть ланит,
но хорошая пытка —
это тоже пьянит.
Не люблю быть влюбленным,
а люблю припугнуть
и железом каленым
приласкать чью-то грудь.
Я порою невесел —
ведь нельзя, как на грех,
по приказу повесить
человеческий смех.
Но наступит расплата
для любого щенка.
Доброта – простовата,
а жестокость – тонка.
И, ценя вашу тонкость,
посвящаю, склонясь,
вам, сеньора Жестокость,
мой любовный романс…
Песня Жилины
Моя мамаша – ведьма.
Папаша – сатана.
Боишься ты, как видно?
Не бойся, пей до дна.
Когда-то в детстве раннем,
юбчонку мне задрав,
почтил меня вниманьем
один плешивый граф.
Со мною спали воры,
ландскнехты, трубачи,
бродячие актеры
и даже палачи.
Все нищие базарные —
горбун, слепец, хромой…
Составилась бы армия
из тех, кто спал со мной!
Но в сердце только скука,
дурные снятся сны.
Ну что ж, я – потаскуха,
а вы – потаскуны!
Тебе, мурло рябое,
тебе, слюнявый дед,
позволю я любое,
но поцелуя – нет!
Монаха и фискала,
не ведая стыда,
под юбку допускала,
но в душу – никогда!
Повсюду – морды сальные…
Пошла бы я войной
одна на эту армию
всех тех, кто спал со мной!
Речитатив Клааса
«Пепел Клааса стучит в мое сердце…»
То продают, то покупают нас,
как будто жизнь – огромный грязный рынок,
а если кто-то душу не продаст,
на каждого находится свой рыбник.
Повсюду уши, от забот мокры,
и призрак в окна влепленного носа,
и разжигают страшные костры
подсунутой бумажкою доноса.
Всегда со сладострастьем донесут
и спят спокойно под уютной крышей.
На небе есть, надеюсь, высший суд,
но
