трясу головой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. «Смелая. Была смелая. А теперь не узнаю тебя и отчего-то боюсь».
– Что ты к ней цепляешься?! – Динарка всё ещё стоит над обрывом, уперев руки в бока, и смотрит на Кольку сердито и подозрительно.
– Влюбился, что ли? – со смехом добавляет мокрая и чумазая Женька, явно только что вылезшая из оврага.
– Да пошла ты, – грубо отвечает ей Колька.
– Что ты сказал? – вскакивает Андрюха, и его тон не предвещает ничего хорошего.
Он крупнее Кольки, но вряд ли его полнота может что-то противопоставить Колькиной силе.
Они исподлобья смотрят друг на друга, и я совсем не узнаю их.
– Ребят, да что с вами такое?
То, что я вижу, меня пугает. Я ехала к бабушке, зная, что приеду к друзьям, но они изменились. Всё вокруг осталось прежним, только не они.
Никто мне не отвечает. Колька отводит взгляд, притворно зевает и плюхается на землю.
– Скучно…– выдыхает он, и это слово действует, словно заклинание.
Андрюха как-то сразу обмякает, Динарка опускает руки и привычно сутулится, и даже Женька перестаёт улыбаться, резко отворачивается, снова принимается с остервенением рвать горох и набивать карманы. Напряжение сдувается, как проколотый мяч, и только в воздухе остаётся горьковатый привкус недовольства друг другом. Скука. Вот почему всё не так.
Мы снова сидим на обрыве, свесив ноги в овраг. В спины нам смотрит оплавленное вечернее солнце. Кузнечики стрекочут, словно торговки на базаре, а мы, безучастные к их болтовне, разомлевшие от жары и скуки, по-птичьи перебрасываемся короткими пустыми фразами и бездумно глотаем крошечные горошины, бросая их ненужные домики в овраг.
Скучно.
Нам впервые скучно друг с другом.
– Ладно, я домой, – вдруг объявляет Женька и поднимается на ноги. – Я Тоне обещала сегодня пораньше прийти.
– Мне тоже пора, – торопливо говорит Андрюха, на полуслове обрывая разговор с Нуриком.
– Может, и мы тогда пойдём? – спрашивает Динарка, и Нурик молча кивает.
Я тоже поднимаюсь на ноги, хотя домой мне совсем не хочется. Мне бы хотелось ещё посидеть вот так, свесив ноги вниз. И пусть все уходят. Толку от них всё равно никакого. Но Колька уходить не собирается, а оставаться с ним вдвоём я не могу.
– Колян, ты идёшь? – спрашивает Нурик.
– Что? – Колька словно очнулся ото сна, вид у него совсем отсутствующий.
– Домой, говорю, идёшь?
– А, да не, я тут ещё побуду. Идите.
Он отворачивается и снова уходит в себя. А я почему-то чувствую досаду. И мне ещё сильнее хочется остаться.
– Ладно, до завтра тогда.
Но Колька уже не слышит.
Женька с Андрюхой ушли далеко вперёд, но мы не спешим их догонять, а просто молча шагаем следом. И я, зажатая между Динаркой и Нуриком, не решаюсь обернуться.
– Что это с ним? – кажется, этот вопрос разлит
