и побежит мне навстречу. И Женька бросится за ней следом и даже запрыгает от радости. Нурик широко улыбнётся и помашет рукой. Как всегда, сдержанный Андрюха коротко кивнёт, а Колька встанет со скамейки, возьмётся на спинку обеими руками и лукаво подмигнет мне, мол, мы-то с тобой уже виделись.
Всё так и будет. Совсем скоро.
Поэтому я мою. И молчу.
Дворовые
Закончив с полом, прополоскав тряпку и повесив её сушиться, я бросаюсь к входной двери
– Ну я пошла, бабушка!
– Почему это ты так меня зовёшь? Ты же ту свою бабку не так называешь?
Ну началось…Только этого мне ещё не хватало! Отпусти меня уже, а? Я же всё сделала!
– Меня ребята внизу ждут. Я пойду, ладно?
– Подождут, – отрезает бабушка. – С Колькой не вздумай общаться. У него отец совсем спился. Понятно?
– Ну и что? – я так злюсь, что молчать дальше не получается. – Не Колька же спился!
Бабушка мрачнеет, и я чувствую, как в ней поднимаются её любимые слова.
Сейчас она скажет, кто из моих друзей дебил, а кто урод. Она всё обо всех знает. Она же педагог с огромным стажем! Она же всех их родителей поголовно учила. А от осины апельсины не родятся!
Я не могу это слушать, у меня от её слов сжимаются кулаки и по затылку бегут мурашки. Чтобы не заорать и не броситься на бабушку, я разворачиваюсь и резко выскакиваю прочь. А в спину мне летит требовательное:
– В девять чтобы была дома! Ты должна возвращаться не позже девяти!
И уже из-за двери глухое и жалкое:
– Поняла?
Всё. Бабушка, вместе со своими дебилами и уродами, остаётся позади. А я иду вниз – к друзьям!
В подъезде прохладно и сумрачно. Свет из маленького окошка наверху освещает только нашу площадку, а всё остальное остаётся в тени и полумраке. В луче света висят пылинки, словно застывшие по волшебству мотыльки. Пахнет сухим деревом и чем-то вкусным – наверное, Динаркина бабушка что-то печёт. Деревянные ступени мягко поскрипывают под ногами, как будто мурчат. Я так и не научилась спускаться бесшумно, как умеет папа. Жаль, это было бы очень полезно. А ещё лучше, спускаясь вниз, ненадолго превращаться в невидимку.
На последней ступеньке перед первым этажом я останавливаюсь и прислушиваюсь: тишина.
Мне осталось только повернуть, пройти мимо квартиры Динаркиной бабушки и сбежать по короткой лесенке, оканчивающейся у двери в предбанник. А дальше – толкнуть её, сделать два шага, толкнуть вторую дверь и оказаться на залитом солнцем дворе. Такая ерунда – всего несколько секунд, несколько шагов, но нет ничего их страшнее. Потому что там, в сумраке между дверей или перед ними, в тёмном закутке под лестницей, может стоять Ведьма. Она может быть там, может внезапно проступить белым свечением на фоне темноты, и, ласково улыбаясь, двинуться навстречу, протягивая ко мне руки.
Зачем-то ей нужно дотронуться до меня, но я знаю, что нельзя, нельзя ей этого позволить!
