нам надои больше всех царей, вождей
людей исчезнувшего склада —
людей! – порядочных людей!
Эй, бабоньки, за полководство,
так, что хоть ноги уноси!
Подымем вместе производство
порядочных людей Руси!
Я – за порядочный порядок
с таким условием простым,
что если будет век несладок,
то мы его не подсластим.
Русь, будь великой на здоровье,
и буду я тобой велик,
но не за счет великой крови,
а лишь за счет великих книг.
«Сильва»
Пока воображенье у вас не оскудело,
Вы можете представить
Фазиля Искандера
в кирзовках,
не при славе,
а в роли каскадера,
когда, теряя хлястик
пальта, где денег нету,
он рвался, но не к власти,
а просто в оперетту?
И я с ним рвался тоже,
сжимая контрамарку,
и перли мы не в ложи —
в раек, что в кочегарку,
сквозь френчи, гимнастерки,
тельняшки, чернобурки,
толпой чуть не растерты,
как тощие окурки.
Был жив еще усатый,
но не был он всесильным.
В тот год пятидесятый
здесь властвовала Сильва.
Здесь, хохоча ядрено,
с чрезмерно громким эхом,
под хохмача Ярона
страх забывали смехом.
Порхал Володя Шишкин —
наш мотыльковый Бони,
В Гулаге чуть не сгнивший,
в парашной страшной вони.
В руках седых лакеев
для нас пылали свечи,
Каскадил Аникеев,
и обнажались плечи.
В стране сплошных деркурных
газет чинно ценузрных,
для нас взлетали ноги
в чулках черноажурных.
Было легко зажечь им
в нас, пылких, словно дети,
искристое: «Без женщин…
…жить нельзя на свете…»
Учились мы свободе
у русского канкана,
в пивных простонародья
у кружки и стакана,
у «Изабеллы» розовой,
которую
