днищем автомобиля. Мне было безразлично, куда везёт меня едва знакомый человек, время от времени касающийся моего лица осторожным взглядом. Нас ничего не связывало, кроме трёх смертей, но именно он казался мне единственным островком здравомыслия в обрушившемся на меня хаосе.
Глава 4
Светлана нахохлилась на пассажирском сиденье, а Дежин топил по Приморке, нарушая скоростной режим. Основной поток машин уже понемногу забивал набережную, и он торопился проскочить до того, как утренняя пробка заставит всех ползти с черепашьей скоростью. Периодически он поглядывал на свою пассажирку, но разговоры решил оставить на потом – ей явно было не до болтовни. Состояние девушки ему не нравилось. Дежин снова быстро взглянул на неё: спутанные, слипшиеся пряди светлых волос закрывали лицо – она наклонила голову. Руки мелко подрагивали на коленях. Контраст с той Светланой, у которой он брал показания несколько дней назад, был разительным. Тогда она показалась ему уверенной в себе и очень храброй. Глядя на неё – аккуратную, симпатичную, с завораживающе-внимательным взглядом тёмно-серых глаз, – трудно было поверить, что она слепа. Тогда она неожиданно вызвала у него сочувствие и вместе с тем уважение. Сейчас – тревогу и жалость. Направляясь к хоспису, Дежин, грешным делом, понадеялся, что сумеет разговорить её в дороге и выудить что-нибудь ценное для застопорившегося следствия, но сейчас им руководило нечто иное. Нечто, чего, казалось, он давно лишился – сострадание.
По утрам двор пустел. Максим припарковал машину на свободном месте прямо возле своего парадного. Это у него вторник оказался выходным днём после суточного дежурства, а весь честной люд разбрёлся добывать средства к существованию.
– Приехали.
Светлана заскользила ладонью по двери в поисках ручки.
– Подождите, я открою. – Он выскочил из машины, но когда обогнул её, девушка уже осторожно ставила ноги на тротуар. Трость легонько постукивала.
Он закрыл машину и мягко прикоснулся к её локтю.
– Можно?
– Да, ведите, – согласилась Светлана слабым голосом. Она так и не спросила – куда.
На газоне под окнами старенькой девятиэтажки сиротливо горбились симметричные кучки мусора, который сгребли, но так и не убрали дворники. Лавочка у входа в подъезд была оккупирована древней, словно мамонт, Петровной из девяносто пятой квартиры. И это было хорошим знаком: значит, лифт успели починить. Утром Максиму пришлось спускаться с восьмого этажа пешком.
Старушка поджала и без того почти отсутствующие губы и с подозрением уставилась на Светлану.
– Доброе утро, – ответил Дежин на Петровнино шипящее «здрас-сте», понимая, что дежурная вежливость не спасёт его от дворовых сплетен.
Уже в лифте ему в голову пришла запоздалая мысль о том, что дома не убрано, а в мойке, полной немытой посуды, подсыхают на тарелке следы вчерашнего ужина. Сделать с этим ничего было нельзя, и Дежин просто отмёл сожаления в сторону. Колымага кабины дёрнулась, остановившись, и двери разошлись в стороны
