style="font-size:15px;"> – Да вроде как она сама, а отец и не ведает, – справедливости ради, вступился за местных Любим.
– Следить за чадами своими надо, – хмыкнул сотник, – ну и чего ты там, кущи райские-то ей показал?
– Сказал же – не трогал, – огрызнулся Любим.
– И что делать с ней будешь? – не унимался Якун.
– Поглядим, – уклончиво отозвался воевода и зашагал к своему шатру.
2
Марьяша, протирая сонные глаза, выглянула из-за полога, пугливо покрутила головой и встретилась взглядом с насмешливыми очами воеводы.
– Мне по нужде отойти нужно, – сильно краснея, робко попросила она у Любима.
– Ну пойдем, провожу, – милостиво улыбнулся он, довольный ее просительным тоном.
– Как провожу? – тут же слетело смущение. – Может ты мне еще и подол подержишь?! – возмущенно захлопала Марьяшка ресницами.
– Нет уж, подол сама держи, – фыркнул Любим, – а вот где кущи отхожие покажу. А впредь вон с Мирошкой станешь ходить, – указал он на безусого, белесого как одуванчик паренька, – сторожем при тебе будет. Слыхал, Мирон?!
– Слыхал, – с интересом разглядывая девку, отозвался воин.
Марьяша, осторожно ступая белыми ножками по мокрой от росы траве, послушно побрела за Любимом. Было видно, что босиком она ходить не привычна, девчонка прикусывала губу и морщила нос так, как совсем недавно морщился от похмелья Якушка. Любим довел ее до «курятника», распахнул ворота:
– Вон смотри в углу, – указал он через широкий загон, – туда и беги.
– А зачем вам такой частокол? – обомлела при виде пустого пространства Марьяша. – Это, если мы нападем, оборону держать, да?
– То тебя не касается, беги уже.
«Вот додельная, все-то ей знать нужно».
– У нас сил много, подступимся и забор вас не спасет, бежали б вы подобру-поздорову, – блеснула она холодными темно-серыми глазами, и Любим впервые рассмотрел, что глазищи у нее как мартовский вороножский лед.
– Да погодим покуда бежать, – усмехнулся владимирский воевода.
«Было бы у вас силенок много, так уже давно подступились бы».
Назад Марьяша шла так же крадучись, несколько раз подпрыгивая и хватаясь за уколотую ногу.
– А чего сапоги скинула? – как бы между прочим поинтересовался Любим.
– Да так, – неопределенно отозвалась она.
– Чтобы в тебе скорее холопку простую признали, да?
Девчонка промолчала.
Поодаль от шатра Кун уже выставлял котел, готовясь для воеводы и десятников готовить кашу. Остальные вои суетились по своим кострам. Все вертели головами, разглядывая пленницу.
– Эй, Кун, вот тебе помощница! – крикнул Любим старику.
– Что ты, воевода-батюшка, не для боярышни кашу на костре варить, – заулыбался
