вырыли вал, натыкали колья засеки, поставили кущи38 и навесы от дождя, для воеводы и сотника разбили два отдельных шатра – для Любима один, для Якуна чуть в стороне.
«Броды! Как спадет большая вода, необходимо разведать броды». Любим лукавил, когда заявлял в лицо онузсцам, что вот – вот узнает, как перебраться на правый берег. Щуча со своими молодцами отправился в вороножские верви, выведать о переправах. Так же Военежич приказал купить у местных корма для лошадей и чего-нибудь съестного для дружины, так как свои, привезенные на волокушах припасы стремительно таяли. Вороножцев следовало припугнуть, что ежели они не пожелают продать искомое, то владимирцы отберут силой и задарма. А еще срочно нужны были лодки, потому как разведка требовалась и на том берегу, особенно на том берегу.
Любим догадывался, что брод должен быть где-то рядом, ведь Онузскую крепостицу ставили, дабы перекрыть половцам донской «перелаз». Это вселяло надежду. И брод действительно нашелся, совсем рядом, под носом у владимирцев, чуть правее, выше по течению. Когда вода начала сходить, его указали перепуганные смерды. Любим ликовал.
– Ну вот, можно и осаду начинать, – довольно тер руки и Якун.
– Поляжем под стенами, укреплено больно надежно.
Воевода с сотником щурились на солнце, пытаясь всмотреться в правый берег.
– А что ж тогда? Время-то идет, не зимовать же нам здесь, – Якушка был как всегда напорист и нетерпелив, – лестницы осадные сколотим, перевезем к Онузе, подойдем затемно и на приступ. Мне бы только со своими соколами на стену влезть, а там уж все само пойдет.
– Ты высоту-то стены видел? – Любим иронично приподнял бровь.
– Чего на нее смотреть, авось с Божьей помощью…
– В лоб не полезем, заложников брать будем, познатнее и побогаче – сынков и дочерей бояр местных. Вот тогда они сами нам Ярополка по рукам и ногам свитого принесут, и на стену лезть не придется, – Любим решительно махнул головой, словно убеждая не только Якушку, но и себя самого. – Здесь, в середке стана, загон, обнесенный высоким тыном, сделаем, внутри отхожие кущи поставим и навесы с лавками сколотим. И пусть «курочки» да «петушки» сиднем посидят, покуда их отцы наши условия не выполнят. А ежели попрут на нас вороножцы войском, чтобы своих отбить, так там и оборону сподручней держать будет.
– Ты уж извини меня, Любим Военежич, – Якун под нарочитой вежливостью старался спрятать раздражение, – только мои вои не холопы, чтобы снова лопатами да топорами махать. И так с голодухи намаялись, что аж…
– Местных рубить тын заставим, потерпят, – перебил стенания Любим.
– Ну пусть так, только как ты этих деток ловить-то собрался? Щучу ночью в городец отправишь, чтобы с палатей стащил? Да и охота тебе таким грязным делом мараться?
– А кровь проливать христианскую лучше? – сверкнул глазами Любим. – Вон, видишь, посад у них за городом, значит и торг за стенами ведут. Смекаешь?
– Нет, –
Куща – здесь шалаш.
