вашей его принимали и тебе об том докладывали. Куда ты его спровадил? Ну?!
Нечай молчал, испуганно хлопая жидкими ресницами.
– Не заставляй повторять. Не поймаю Ярополка, князь Всеволод Юрьевич на вас пойдет, гореть земле вашей.
– И так считай каждый год горим, поганых первыми встречаем. До вас один раз добрались, а у нас так всегда, – Нечай перестал робеть, Любим наступил ему на больную мозоль, – всегда! Сегодня жив, а завтра Бог весть. Пугает он меня. Пуганный! Ни днем, ни ночью покоя нет, – длинные пальцы опять сжались в замок.
– А кто виноват? – Любим решил зайти с другого конца. – Кто виноват, что ваш князь вместо того, чтобы от поганых княжение свое защищать, на чужое позарился? Ведь это шурины его, Ростиславичи, подбили к Владимиру идти, они, аспиды треклятые, околдовали его, властью поманили. Все беды от них. А теперь Ярополк этот в тепле и сытости будет сидеть, а князь ваш в сыром порубе гнить. Разве это справедливо?
– Лишь господь Бог знает, что справедливо, а что нет, – проворчал Нечай.
Любиму надоело упражняться в красноречии.
– Куда подался Ярополк?! Последний раз спрашиваю.
– К устью Вороножа утек. Там за Доном в Онузе29 посадник Тимофей сидит, он там главный над всеми, я князю посоветовал его милости просить.
– Вот и ладно, – улыбнулся Любим.
«Онуза, значит. Посмотрим».
4
Край нельзя было назвать безлюдным: то тут, то там по высокому берегу Вороножа отряд встречали малые деревеньки и городцы. Мужики ладили сохи, бороны, смолили лодки. Бабы выгоняли тощую скотину на высушенные солнцем поляны, попастись на молодой травке. Чтобы попусту не пугать народ, Любим наказал липецкому воеводе выслать вперед гонцов с вестью о приближении владимирцев. Но все равно люди невольно вздрагивали и спешили отойти подальше, а то и вовсе укрыться, при появлении чужаков. В воздухе чувствовался страх и враждебность.
– Зачем ты пред нами этих косопузых отослал, это ж весточка Ярополку, что мы идем? – снова ворчал Якун.
– Он и так знает, что мы за спиной. И до Онузы весть быстрее долетит, нежели мы к Дону выйдем. Узнают вороножские, что не по их душу идем, бояться меньше будут, в спину не ударят.
Любиму начинало надоедать постоянно все «разжевывать» Якушке. Владимирский воевода, не смотря на стенания сотника, не торопился, часто останавливался на привалы, пытался заговорить с местными, выведать настроения. А к чему торопиться? Вороножский лед почернел по краям, вздулся, словно там, в глубине дедушка водяной толкал его, пытаясь высвободиться из крепкого поруба. Если Ярополк был здесь два дня назад, отдохнул, лошадок подкормил, то он достигнет Онузы до схода льда. Местные покажут беглецу безопасную переправу. А вот они, владимирцы, доберутся аккурат к ледоходу, ждать придется у берега. Крики Якуна: «Поспешать надо, у переправы прищучим!» – Любима смешили. Поселения рассеяны среди лесов и оврагов, у каждого наверняка есть подземные ходы, без этого
Некоторые исследователи связывают Семилукское городище (согласно археологическим свидетельствам, существовало до середины XIII века) с упоминаемой в летописях Онузой (в западных источниках Оргенхузин). И хотя у этой версии масса противников, автор опирается именно на нее, так как не хочет выдумывать Семилуксому городищу свое название.
