приняли изменение положения, но после вечернего перекуса никто больше не взялся за работу – мышцы горели и ждали, когда их трудный, продуктивный день наконец-таки закончится.
Так, через несколько дней была починена и частично очищена от плесени вся левая стена колокольни, а чрез неделю такого упорного труда были возведены новые стены, которые сразу же после их устройства стали сильно выделяться от старых своим тёплым первоосновным сиянием. Осталось закрепить один лишь каменный блок, и эту почесть единогласно решили вручить самому молодому – Францу – двадцатилетнему сыну толстого фермера.
Франц легкими скачками воздвигнулся на назначенную им высоту и, подняв отточенный ровный камень, горделиво взглянул на стоящих внизу мужиков ярким выделяющимся голубым взглядом, и в этот момент его несмышлёная голова закружилась. Ровный, бледный и блестящий от солнца нос мгновенно принял краснный, налитый кровью окрас. Сын фермера пошатнулся, а его и до того мелкие зрачки за мгновение сузились, он увидел, как старик превратился в маниакально улыбающегося скелета с бездонными глазами и с тонкой прогнившей кожей, но все вокруг всё так же радостно переговаривались с ним, не замечая его уродливого облика, нарочно пугающего стоящего на стенке. С красивого и ухоженного лица Франца потекли ручьи жгучего пота, а его тонкая, еле выглядывающая вена, которая заходила за его выразительно резкие скулы, постепенно раздулась по небывалых размеров. Казалось, что его вот-вот настигнет солнечный удар. И это наконец заметили остальные. Кто-то проявил первые шаги по спасению сына фермера, однако было поздно…
С писклявыми, затухающими от бессилия криками и земляным грохотом юнец опрокинулся спиной за возведённые стены замка, и вместе с огромным камнем, попутно собирая хрупкие колючие кусты малины и острые, торчащие из-под земли камешки, бесконечно падал вдоль горы. Он кубарем, с непрекращаемым хрустом костей, пролетел полмили, пока окончательно не врезался в голый и одинокий дуб, с которого опали последние листья, укрывшие мертвеца природным полотном.
Мужики со смешанными лицами забрались на стену и встали подле её края и, с ужасом вглядываясь вдаль, осматривали багровые разорванные следы от тела, распластавшиеся на вянущей траве. Они молчали и боязливо переглядывались, и лишь старик нашёл место, куда можно было вставить свою остроумную фразу и задорно произнёс:
– Эх, жаль, что камень разбился – придётся новый стругать!
– Что? – послышался недовольный и гневный голос от одного из рабочих. – Какой к чёрту камень, вы разве не видите – человек только что погиб! Разбился с этой проклятой горы!
– Ну, погиб да и погиб, что с того? – беззаботно ответил старик, слегка подтянулся, и в тот момент было явно различимо то, что он не очень-то и серьёзно отнёсся к хоть и грозному,
