но в его голосе прослеживалась доля ехидности. – И ты же не хочешь остаться без денег, а? Ты ведь так упорно трудился – лучше всех, клянусь!
Молодой неловко шмыгнул своим широким брутальным носом и поставил обратно преспокойного старика на твёрдую поверхность. Послышался сиплый странный голос из цитадели, который можно было бы спутать с дуновением ветра, и старец, растолкав толпу вокруг себя, рванул к дверному проходу, откуда наполовину виднелся тёмный мрачный силуэт – вероятно, того самого графа. В том проходе можно было разглядеть лишь его длинные кожаные лакированные сапоги, и изредка проблёскивал металлический кончик трости. Мужики не верили своим глазам, что в нескольких метрах, скрывая своё лицо, стоял сам Генрих фон Леманн. На мгновение они даже позабыли о том, что ровно минуту назад с пятидесятиметровой высоты сорвался их дорогой товарищ. Весь их мир устремился на грубо басовый, казалось, только что проснувшийся голос, который, если хорошенько прислушаться, ругался, выражал злость и говорил своему герольду о том, чтобы он поскорее отдал рабочим их плату и выпроводил их, пока не стало ещё хуже.
Последняя фраза больше всего насторожила рабочих – они все вместе заодно спустились на землю и, будучи очень любознательными, спросили об этой ссоре подошедшего грустного, отчитанного начальством старика с открытой тяжёлой мраморной шкатулкой, в которой с горкой были насыпаны золотые пфенниги и ручные мешочки. Он не ответил ни на один из заданных вопросов и даже на задиристые подколки не дал свой столь же обидный ответ, а лишь с покрасневшей головой отсыпал каждому столько, сколько и было заключено в устном договоре, с небольшой премией. Старец додал последнему рабочему, с которым у него произошла стычка, его предпоследнее жалование и, просмотрев оставшиеся монетки, пошатнул шкатулку из стороны в сторону, дабы услышать звонкий металлический звук, а после оглянул лица довольных, обратил внимание на косой ряд стоящих мужиков, и лишь следом после того как краска с его лица спала, отсыпал оставшиеся монетки в коричневый мешочек и, лестно, тайно ото всех вручив его Гансу, проговорил:
– Отнеси эти монеты богатому фермеру – они на твоей совести…
После сказанного волшебным образом из-за спины старика объявилась стража с искусными потёртыми алебардами. Двое широкоплечих пехотинца немедля вытолкали безоружных мужиков за врата замка, словно те – ненужный скот. А через некоторое время другие стражи принесли мёртвое тело юнца, завёрнутое в белое окровавленное полотно и передали его мужикам, которые хоть и в заморозки, но всё же сняли свои утолщённые рабочие шляпы, чтобы проститься с трагично погибшим Францем.
Все напуганные происшествием и самим замком, недоумевая от потери, вышли от сумрачной крепости и по кривому пути домой разделились на несколько групп. В одной из таких групп, состоящей из четырёх молодых человек – Адаларда, Йохана, Ханка и Ганса, – назрел изначально приятный разговор о после
