свою жизнь так же, как и его жертвы: новый наместник приказал его схватить и сбросить с крыши.
Махмуд был болезненно тщеславен и постоянно требовал от багдадского халифа пышных и громких титулов. Он возмущался, что самаркандский хакан или караханидский князь носят по три-четыре почетных прозвища, а у него есть всего лишь одно: Йамин ад-Даула (Денница державы). Махмуд без конца отправлял в Багдад послов с богатыми подарками, указывал на свои заслуги и прибегал к всевозможным ухищрениям и угрозам, чтобы побудить халифа одарить его новым титулом. Благодаря этим усилиями к концу жизни в полное звание Махмуда входили такие звучные имена как Амин аль-Милля (Хранитель веры), Низам ад-Дин (Устав веры), Насир аль-Хакк (Защитник истины) и Вали Амир аль-Муминин (Друг повелителя правоверных). Именно Махмуд Газневийский первым получил от халифа титул султана, то есть «имеющего власть».
Хотя Газневиды были чистыми тюрками, вся их жизнь была насквозь пропитана персидской традицией, заимствованной у Саманидов. Они говорили и читали на персидском, сочиняли персидские стихи и на персидском же писали научные трактаты. Махмуд повсюду возил с собой персидских астрологов, но никогда к ним не обращался: он говорил, что держит их при дворе, потому что «таковы заведенные в стране порядки», а лично ему они не нужны. Примерно так же он относился к поэтам и ученым, стекавшимся в его столицу: покровительствовал им, как просвещенный правитель, но особой любви к наукам и искусствам не проявлял. Несмотря на это, благодаря его щедрости и меценатству в Газне собирались лучшие умы и таланты своего времени, получавшие от государства все необходимое для жизни и работы.
Масуд и другие
После смерти Махмуда осталась сильная и процветающая страна, которую уважали и боялись все соседи. Но уже при сыне Махмуда, султане Масуде, империя Газневидов начала распадаться.
В молодости Масуд проявил себя как талантливый полководец и совершил несколько удачных походов, захватив Исфахан и часть Афганистана. Это был физически сильный и храбрый человек, в одиночку ходивший на льва (однажды за день он убил восемь львов) и щедро сыпавший деньгами. Ему ничего не стоило подарить какому-нибудь купцу двадцать тысяч динаров, простить чиновнику огромный долг или послать придворному поэту целого слона, доверху нагруженного серебром. В то же время личный секретарь Масуда описывал его как упрямого, самонадеянного и недалекого правителя, любившего выпить и совершенно не разбиравшегося в административных делах. Управлять Хорасаном он поставил бездарного вора и казнокрада Абу Сахла, который драл три шкуры с жителей провинции и набивал свои карманы, но зато забрасывал султана роскошными подношениями и дарами, что тому чрезвычайно нравилось.
Масуд был обаятелен и сладкоречив – по свидетельству современника, когда он говорил, «людям казалось, что он рассыпал жемчуг и колол сахар», – учтив с виду и коварен. Узнав о смерти отца, султан
