на море поедем, кино снимать! – сообщили мы Насте, когда вышли на прогулку на Ольгин пруд.
– А дети там будут? – серьезно поинтересовалась Настька.
– Дети? – Я на мгновение задумался. – Обязательно!!
Для драматизма, чтобы лучше запомнилось, позвонил в полпервого ночи. Сняла трубку Алка, потом друг Кузя, в своей комнате.
– Привет! – заорал я, зачем-то изображая, что звоню из шумного помещения. – Не хотите в Ялту поехать, на съемки моего фильма?! Полный ажур!
– А что? Отлично! – бурно обрадовался он, но, наткнувшись на холодное молчание супруги, умолк.
Алка помучила нас молчанием.
– Что ж, можно, – многозначительно сказала она, словно намекая на что-то за кадром.
– Ой! А как же детей мы оставим?! – встревожился Кузя.
– Ничего! Перебьются! – хладнокровно произнесла Алла.
– Ну почему – «оставим»! С собой возьмем! – произнес я радушно.
Теперь молчание Алки было другим. Более глубоким. «Ах вот как?» Она-то надеялась, хотя бы на юге, на прежний разгул. Это ведь я ее с Кузярушкой познакомил – честнейшим человеком!
Теперь и я паузу не собирался прерывать! Долго молчали. Перемолчал ее!
– Да, я же и забыла, ты теперь у нас друг детей! – усмехнулась она.
Дети – святое.
В Ялту ехали поездом, демократично, со всей съемочной группой, но своим купе, с Кузей и Аллой, и встретились наконец-то наши детишки. Но – не сошлись!
Их Тим ходил по всему поезду, настырно приставая с разными просьбами то к мирно пьющим кинооператорам, то к младшим администраторам, и всё время возвращался с какой-нибудь добычей: то конфетка, то какой-то красивый шуруп. Бережливо прятал в свой ранец, Насте не давал.
Та, насупленная, лежала на верхней полке, видимо, обиженная недостатком внимания. Да, с Тимом они вряд ли сойдутся, увы! То я, то Кузя, то Нонна время от времени заглядывали к Насте на полку, пытались ее смешить.
На остановках вытаскивали ее, ходили по платформе. Покупали сначала картошку с укропом, а потом уже вишню в газетных кульках, промокших пятнами.
И вот на длинном тоскливом перегоне Настя вдруг тяжко вздохнула, свесила свои тонкие ножки (я помог ей слезть), села против Тима и спросила решительно:
– Тим! А ты любишь животных?!
Он даже перепугался.
И вот – море, солнце! Вокзал в зелени!
Увидев меня с моей свитой на платформе, Ухов оторопел.
– А… – Он пытался что-то вымолвить, но не смог.
– Входит в стоимость блюд! – ответил я фразой загадочной, а поэтому неопровержимой, и обвел плавным жестом своих.
– А я, – наконец выговорил он, – сделал тебе люкс в гостинице… На двоих! – тихо добавил он, точно не зная, с кем я тут ближе.
Да я и сам этого точно не знал. Лет пять назад радостно поселился бы с Кузей – и уж мы бы!.. Но не сейчас.
– Нас шестеро, – мягко сказал я.
– Ну тогда с
