сухо. Богдан отвернулся и посмотрел в окно – на суровый, серый, депрессивный март. Ну что я за человек такой? Человек брата потерял, а я ножиком ковыряю зияющую дыру в сердце.
– Тебе больно? – спросила я шепотом и положила свою руку поверх его.
Брат моего погибшего жениха молча кивнул, поднялся и вышел из комнаты. Мне тоже больно. Я где-то читала, что ни одна боль не может длиться вечно и рано или поздно моя тоска превратится в светлые воспоминания. Да, в это трудно поверить, но то, что причиняет адскую боль, сравнимую только с тем, как загоняют иголки под ногти, может однажды стать великим счастьем при использовании других способов восприятия.
Отрезок 8
И потянулись дни, похожие друг на друга, как однояйцевые близнецы. Поскольку доступ к социальным сетям у меня был ограничен, я не могла, да и не очень хотела общаться со своими одногруппниками. Все они – друзья и товарищи моего погибшего жениха, конечно, выражали сочувствие, но зачем оно мне?
Никогда не возвращайтесь туда, откуда пришли. Там, в прошлом, каким бы оно счастливым, уютным и волшебным ни было, – больше нет места тебе. Если будешь пытаться влезть обратно в уже ставшие тесными штанишки воспоминаний – они порвутся на тебе, только и всего. Курам на смех. Злиться можешь сколько угодно, но, если не перестанешь вспоминать, есть вероятность, что прошлое придет к тебе не в роли «штанишек», а чем-то более трагичным, например – летящим в бездну самолетом. Только ты не внутри, ты сам себя привязал к бездне, и теперь не просто шлепнешься вниз, а еще и под тяжестью чужих искалеченных жизней. Не думал об этом, читатель? Пока ты в прошлом – люди вокруг тебя страдают и летят вниз, с истошным криком погибающих. Хочешь жить – умей стирать из памяти.
Я была не готова к тому, что Клима не станет, а вместе с ним закончится его юмор, любимые словечки, общая музыка и фильмы. Все это теперь – атавизм, и чем дальше я буду идти, тем в более далеком прошлом будут оставаться все детали нашей любви.
Когда в замочной скважине провернулся ключ, на часах было около девяти вечера, а я билась в истерике, катаясь по полу и проклиная всех богов, сотворивших несправедливый мир. Именно такую картину увидели ты, мой читатель, и Богдан Владимирович – нейрохирург с железными нервами и стабильной психикой. Прямо в ботинках и сером пальто, он бросился меня обнимать. Я уже плохо соображала, что вообще происходит, просто пыталась содрать с себя кожу ногтями, царапая тело до крови, – чтобы навсегда избавиться от оболочки, сдерживающей мою душу.
– Варя, Варенька, успокойся, давай, возьми же себя в руки!
Мужчина хорошенько тряхнул меня за плечи и попытался приподнять. Бесполезно. Я болталась, как тряпичная кукла, в его руках. Тогда он резко дернул меня за волосы, так что голова запрокинулась назад и сильно заболела шея. Не помогло. Хлопок по одной щеке, удар по второй. Я рыдала и пыталась отползти куда-то в сторону. В некоторые моменты своей жизни человек может вернуться в свое первобытное состояние – животного. Какие это – некоторые? Наверное, в те, когда перестает идентифицировать себя с разумом или когда разум агонизирует,
