волос чист, ботинки ж – грязные.
Пристало б больше под, чем над землёй
им находиться. Весь какой-то острый был,
чертам до правильности не хватало скоса.
В бою, лишись ножа, владеть мог носом.
Обтрёпанная кожаная куртка,
футболка белая и голубые джинсы.
Ничто не мельтешит сиюминутно.
Всё точно вписывалось в образ. Лица
ценила Лора разные, но это
к Адаму райскому казалось трафаретом.
Такое рисовать она пыталась
и каждый раз отшвыривала кисть.
Так выглядел герой, каким "вот бы стать",
чьим языком раздумия велись
в её рассказах. Человек придуманный
просто стоял, смотрел. Исчез весь ум её.
– Прости, что так вторгаюсь, – речь он начал
(столь низок голос, что похож на рык), –
кричала ты, ну и… Он много значит,
среди руин, как после войн: твой крик.
Быть может, чем помочь могу? – как будто,
вопя, та сформулировала вопль – его.
Совпало состояние у Яна
с тем, как орала Лора в этот день.
Приехав из столицы с несказанно
плачевным поводом, искал в заброшке сень
к отдохновенью области душевной.
Не чаял, не гадал столкнуться здесь с ней.
Погиб его отец, хозяин клуба.
Бандиты там имели место встреч.
Один из них – с покойного супругой
в постель смог, ещё тёплую, возлечь.
Явился сын… Знакома ситуация?
В ней не хватает разве что Горацио.
Ян, изучив и криминал, и бизнес
примером их в солидных городах,
будь горячее, сел бы за убийство
по центру маленького. Стоп-кран был – не страх
авторитетов, давших ему выбор:
а) молча общепитом правь, б) скормим рыбам.
Не страх, не планы мести, не сомнения:
«Быть иль не быть». Он был; что дальше делать,
вот в чём вопрос. Звук, запись посещения,
имелся в диктофоне. Но не смело
бежать в полицию, грозить. Скорее, глупо.
Нет, всех он превратить в кота из супа
решил, и, как всегда в подобных случаях,
раздумывал о способах подхода.
Когда не знаешь, поступить как лучше, то
иди туда, где нет, кроме природы,
ни душ, ни глаз, ни языков – болтающих.
От тишины подсказок отвлекающих.
– Помочь? – хрипя, переспросила Лора, –
нет… правило для всех: спасайся сам.
Тебе не кажется, что мне пугаться впору?
И убегать… А, впрочем, слабость – срам.
Я сожалею, что обзавелась свидетелем.
И крик такой – не правило,
