извиняться.
Она же, выполняя обещание
(в виски, как пульс, энергию подняв всю),
в штанину вбила нож, а в рот – раскаянье,
что с чокнутыми спутался девицами.
Учли всё в детской комнате милиции.
Законодательство по барабану было
тем, в ком играло чувство справедливости,
всегда. Пассионарность в ней искрила,
а тут раздался случай проявить себя.
Смотрела Лора сверху: «Жалко парня.
Знакомства не придумал способ справней».
Листала, как дневник, свои рассказы:
написанные и происходившие.
Понять, что здесь творится, сложно сразу.
Необходимо встать в сторонке: так видней.
И смутное предчувствие развязки
в ней вызывали собственные встряски.
Учений об идеях-перевёртышах,
про смерть идеи в обществе спектакля
она не прочитала там ещё.
Сквозь прошлое грядущее мечталось.
Бывают люди, что глядят на факт
и видят, "почему" и "дальше – как".
Причинно-следственная связь была ей другом,
она системы строила в момент.
Обрушивала их (не без испуга),
считая: «Жизнь моя – эксперимент.
Пойму себя сама, пойму и прочих.
На опытах проверю всё, короче».
Из магазинов, не платя, шла стильно.
Чужим мужьям для понта глазки строила.
Над младшими, ну очень зло, шутила.
Врала напропалую, веря в то, что врёт.
Все заповеди выполняла справно.
С поправкою: частицу "не" убрав там.
Период атеизма тем и кончился.
Отвержен был пророк блуда, де Сад.
Когда сидеть не можешь в одиночестве
и своему же обществу не рад,
имей хоть дюжину свидетельств о свободе,
повеситься захочешь в переходе.
Менаде дикой младшая сестра
была звездой, негаснущим светильником.
Почти бесплотной, точно ангел. Страх,
что кто-то умудрится опустить её,
порой мешал дышать, сжимая грудь.
С одною ней она могла вдохнуть.
(Ну, Пушкин!) Глаз и ухо, свет и тьма.
И школы, музыкальная с балетной. Но
одной диплом пылится в закромах,
другой же – танец заменил вселенную.
Инесса, – не дриада ль? – с диадемой
из листьев, кружит платьем. (Видишь, демон?)
Как в идеал, в сестру Лора смотрела,
самой себя. Такие же черты,
но… благороднее? живее? краше? Тело
светилось от душевной чистоты.
Как Калибан, глазея на Миранду,
гнойник свой, рядом, ощущала раной.
Вслух
