"той себя" принятие.
Увидеть можно целое, не взять его.
– Что, развлекаешься? – раздался чей-то голос,
глубокий, мягкий: женский. За плечом. И,
отпрянув от окна, вдруг видит Лора… Во́лос
черней, чем ночь, с короткой ровной чёлкой.
Напротив села дама, за очками
темнящими взгляд пряча, будто в камень
тот обратить способен, глядя прямо.
«Как призрак Барбары», – подумала девчонка.
На зеркало похожа чем-то дама:
такой же рот кривой и профиль тонкий.
– Красиво здесь, – ответила, помявшись,
хозяйке – гостья сна, отведав яства,
меню составившие в этом заведении.
– Нет в прошлом правды, сколько ни смотри.
В погоне за былого приведеньями
мы норовим вернуться в эти дни,
но, если рай и был, то он – до времени.
Резона дубу нет – мечтать стать семенем.
Бывали ведь моменты (помнишь их?),
казалось, что, притронувшись к великому,
ты растворилась в негах неземных.
Вернувшись вниз же, превращалась в крик сама
о том, насколько бренно существо,
и удержать не в силах ничего.
– Да, помню, – честно ей призналась Лора. –
Но эта память – будто не моя.
Такое чувствовать, будь людям не в укор, не
способен тот, чей дом ещё Земля.
Когда рассказ писала, раздробившись
в героев, становилась целой. Мир весь
охватывала: камни и растения,
зверей, людей. Притом их всех любя.
А после вновь меня ждало падение
в пределы ограниченной себя.
Которой иногда… ну слишком больно
смотреть в глаза своей же преисподней.
От чтения – иначе. Там с людьми,
меня же выражавшими, встречалась.
Поняв, я потому любила их.
И грусть их ощущала я, и шалость.
Чужие жизни в книгах проживала, и
к месту – на мессе, как и в вакханалии.
А музыка тревожит грудь волной.
От музыки плывём, ногой в Нирване.
Самой мне вряд ли петь на сцене, но
звук выражать умеет несказанное.
Есть вещи, что, убив их наблюдателя,
в прекрасное умеют превращать его.
Я думаю про Бога так: его нет,
как автора в самом его рассказе,
но без него – рассказа нет. Иль бред
выходит у людей, без всякой связи
всего со всем. Связует всё любовь.
Убив отдельность, красит мир собой.
Страдаем ото лжи, от искажения
того, что носит имя Идеал,
желанье перепутав с отторжением.
А
