Роза Львовна дипломат от бога. Не сомневайтесь даже.
История седьмая. Нобелевская речь Розы
– Таки я делала сегодня базар, Марк Аркадьич. Ходила терпеть унижения за ради вашего форшмака. Я пыталась убедить этого бывшего портного в рыбном ряду – шо он понимает в рыбе? – она мне надо на сейчас, а не завтра. Вам на поесть или на похвастаться, спрашивает. Издрасьте вам! Нет, ты представляешь, Марек? При этом цену заломил – отступать можно до самой луны и даже дальше!
Может, мне ещё мясо положить и запечь в духовке, отвечаю ему, в эту холодную со всех сторон, рыбную закуску? Вам же ж таки с погреба виднее, за порядочных хозяек? С такими, говорю ему, скаженными запросами, как ваши, её готовить только при царе Соломоне, уверяю. Вчера. И я интересуюсь знать, где документы этой селёдки? Покажьте, прежде чем тулить мне вашу рыбу!
Та не надо мне шутить про свидетельство о смерти, и без него вижу, она – мумия. Я интересуюсь за её рождение, потому шо она родилась – как хочете, но я же вижу, шо явно – в те времена, когда для её вымачивания использовали заварку. И таки имеет запрещённый нынче ржавый цвет!
За исполнения этой драмы в вашем одном лице, говорю ему, я не успею купить ни яблок, ни масла, ни яиц. Ни той приправы, шо для меня открыла Адочка. Да, имбирь. И теперь у моего форшмака раздвинулись горизонты и только светлое будущее впереди, не смотря на ваши происки, товарищ рыбный продавец, шоб вам сшили такие брюки, как ваша селёдка. И не смотря на приезд вашей мамы, Марк Аркадьич!
– Розочка!
– Да, да, именно так.
– Та я не о том. Ты ж вроде как не разговариваешь со мной?
– То есть ты считаешь, шо заслужил такого счастья? Марк Аркадьич, ты много за себя возомнил!
– Тогда я аплодирую стоя твоему выступлению, Розочка. Оно достойно Голубого зала в Стокгольме, не меньше! И, шо, селёдка? Купила?
История восьмая. График
– Роза Львовна нынче в трауре, хочет того или – да, – обратился Семён Григорьич к своему постоянному собеседнику. – Мишенька решил жениться. Я уже сбился со счёту: ему в который раз отсыпали жменю храбрости, и всё – никак, – дед подпихнул острым локоточком рыжего котяру, – ой, откуда знаю, откуда знаю? – зря, шо ли, почтальонша из подъезда неслась, аж – ноги за ушами подпрыгивали.
Окно на первом этаже с силой распахнулось.
– Нет, вы видели это дитё? – Роза Львовна выглянула, облокотившись на подоконник. Он слегка крякнул, а дама, таки обнаружив зрителя в первом ряду, потрясла конвертом.
– И где? – с готовностью отозвался Семён Григорьич.
– А я за шо? – соседка махнула рукой, горестно поджала губы. – Неблагодарное дитё! Чему их учат там, в этих ликбезах? Портить жизнь маме, и ни разу не поперхнуться!
– Роза Львовна, ты собираешься дать концерт? Так собери тогда хотя бы денег, – за её спиной появился Марк Аркадьич.
