совсем! – к концу речи, обида в голосе Марка Аркадьевича достигла высоких нот – вскарабкалась на них, как кошка на дерево.
Барсик, «этот шаромыжник – пустите ночку переночевать, глядь, а оно уже впёрлось вместе с хвостом, и сидит теперь, не сдвинешь, как того Фиму, когда он с ужином переборщит»; так вот Барсик, пользуясь случаем – отсутствием Розы Львовны, нарушил пакт о ненападении. «Террор. Устроил фирменный террор, – изрёк супруг Розочки, лежа на полу. Сопел возмущённо, – чтоб у него слюни кончились! Совершил подкат. Таки возомнил за себя Черенкова, только гетры не хватает. А ты Марек валяйся, как на футбольном поле, освистанный со всех сторон».
Марк Аркадьевич заохал, закряхтел.
– Чтоб у Хаима в палатке молоко никогда не скисало – вот как ты мне надоел, Барсик, – он пытался нащупать на ковре очки, слетевшие со лба во время падения. Но лёжа на спине это делать неудобно – раз, а два: кот, «эта шельма», решил, что с ним заигрывают, и также пытался подтянуть лапой очки к себе.
Марек искал, Барсик играл и пытался укусить за пальцы. Марк Аркадьевич отмахивался. Барсик нападал. Обстановка слегка накалилась. Очки, уже забытые, лежали в сторонке. Перед глазами Марка развернулся список, в котором огненными буквами горели злодеяния кота, как в аду перед грешником, наперечёт:
«1.Погибший халат.
2.Туфли: новые – одна пара; коричневые (стоптанный задник на левом) ещё ничего – одна пара.
3. Тапочки, войлочные, в клеточку, мама подарила – две пары.
4. Обои, подранные, как моя жизнь – зачем мне новые в цветочек?
5. Черновик защиты», – он тронул затылок, – 6. Шишка. И хоть всё за бесплатно, радости с этого мало. С Шлёмы нос – радости, скажем прямо», – он, наконец, сел, схватил кота за шкирку. Барсик прикинулся ветошью и затих.
– Не надо так на меня молчать, как говорят в Одессе, – Марк Аркадьевич слегка тряхнул животное. – А ты знаешь, шо у нас ещё говорят? – кот приоткрыл один глаз. – Шо женщина была создана для того, чтоб мужик не сдох от счастья. А мне это не грозит: и де то счастье? Нет! Хотя женчина – есть. И кот! И сдохнуть – тоже есть, – тут Марек развёл руки, и Барсик открыл второй глаз. – И де то счастье ещё раз, я тебя спрашиваю? Нет, не гадят, конечно, но и не завидуют! Спросите Марека, и он вам скажет почему. А чего завидовать, и здесь, и между вас, когда это животное, – он драматически потряс Барсиком. – Чтоб ему Ной таки перед мордой убрал трап на свой ковчег! Когда даже это животное вертело мнение обо мне как хочет!
Марк Аркадьевич отпустил кота, который стал подавать первые признаки жизни, а потом и вторые – мяукать, выворачиваться и царапаться. Барсик шлёпнулся и галопом помчался из комнаты, только хвост мелькнул.
– И когда Розочка вернётся, – кричал вслед кошачьему футболисту Марк Аркадьевич, – когда она вступит в сей вертеп, я таки ей всё скажу на этот раз, и об ней, и об тебе. Не Барсик ты, а альфонс со всех сторон. Скажу и вообще не посоветуюсь!
