на антракт».
– Вот бы пивка сейчас холодненького! – трогая себя за горло, просительно взглянул на хозяина один из гостей. Они были немного знакомы, этот подтянутый худощавый мужчина лет шестидесяти с бледным костистым лицом был композитором, чьи произведения звучали во многих фильмах и мультиках.
Павел широким жестом распахнул финский холодильник самой желанной для советского человека марки «роза и лев». Холодильник был весь заставлен импортными баночками, соусами, бутылочками.
– Ого! – воскликнул только входящий в моду спутник пожилого композитора, 37-летний начинающий драматург.
– А вы привыкайте, коллега, – обернулся на голодного товарища музыкальный деятель, – теперь и вы сможете многое себе позволить.
Драматург просиял. Он действительно был на взлёте. Будучи провинциалом, приехал в Москву из Алма-Аты. Его пьесы в этом сезоне впервые имели оглушительный успех: их поставили сразу несколько столичных театров, а известный кинорежиссёр запустился со сценарием, написанным по мотивам его повести. Хотя, строго говоря, молодым и начинающим его назвать было трудно, просто талантливый провинциал долго был никому неинтересен и не нужен в столице. И вдруг стал нарасхват. Павел немного знал его и раньше – ещё непризнанным и нищим. В прошлом году знакомый режиссёр указал ему из проезжающего автомобиля на плохо одетого молодого мужчину возле театра на Таганке, и уже тогда предрёк, что когда-нибудь этот парень серьёзно прославится. Дело было зимой в февральскую метель, а на только приехавшем в очередной раз покорять столицу из своей Алма-Аты даровании было лишь короткое пальтишко не по сезону. В память Беркуту врезалась большая голова с шапкой непокорных волос вместо головного убора и неприкаянность во всей его фигуре, чем-то напоминающей уличного пса. В тот раз они с приятелем-режиссёром остановились, подобрали продрогшего парня к себе в машину, и сытно накормили его в ресторане Дома актёра. Запомнилось, как жадно он сметал со стола еду, оголодав в Москве…
Но теперь дела его явно шли на лад, и Беркут был рад за талантливого знакомого. И с удовольствием поговорил бы с ним. Но так как воздуху ему по-прежнему не хватало, Павел извинился и вышел на балкон. Пожилой композитор вскоре присоединился к нему. На этот раз вместо молодого дарования с ним походкой инвалида зашёл какой-то секретарь Союза писателей. А ещё минут десять спустя на балкон вышел взмокший от пота Никита Архипов. Певец сразу оценил шикарный вид на набережную Кремля, свой восторг он выразил фразой героя из знаменитой кинокомедии:
– Лепота то какая!
– Живут же у нас покорители космоса! Верно? – снизошёл до коллеги-певца «короля квартирников» седовласый мэтр-композитор, которого кажется съедала чёрная зависть. – Вот я регулярно пишу шлягеры для эстрады, сочинил музыку почти к сотне фильмов, а живу
