повышался многократно.
Правда, впервые от скафандров было решено отказаться ещё при жизни самого Королёва, по его личному указанию, начиная с «Восхода-1». Сергей Павлович настолько уверовал в надёжность своих кораблей, что посчитал прежние меры безопасности излишней перестраховкой. Тогда многим казалось, что такая мера оправдана, ведь отказ от скафандров позволял взять с собой на орбиту больше полезного груза и увеличивать число членов экипажей. Но после серии недавних неудач подобная «экономия» на безопасности выглядела чистым безумием. Буров не мог этого не понимать, но почему-то согласился на это…
– Ничего, Павел, как-нибудь обойдётся! – с каким-то стыдливым выражением лица конструктор принялся уговаривать испытателя, которого ещё ни разу не видел таким сосредоточенным, даже мрачным. – Вот ведь на «Восходах» всё обошлось, – и теперь пронесёт.
Беркут видел по глазам конструктора, что он очень ждёт его ответа, как командира экипажа. И решал для себя как ему поступить: «Напомнить Бурову, что сотни замечаний, полученных за время испытаний, свидетельствуют о том, что новые корабли ещё „сырые“? Поэтому лететь без скафандров – верх самонадеянности?.. Глупо говорить об этом главному конструктору, он-то всё это понимает, как никто другой, и тем не менее, готов поставить свою подпись под рискованной затеей в расчёте на „авось пронесёт“. Почему он так поступает? Ведь нормальный же мужик?.. Видать бюрократическая машина ему не подчиняется и обратного хода не даёт, – вот почему! Наверняка все прочие конструкторы уже высказались за полёт, сочтя, что основные недостатки устранены. В такой ситуации отказ космонавта в любом случае ничего не решит, а в глазах начальства будет означать лишь признание собственной профнепригодности. Главный может даже вспылить и обвинить меня в трусости».
Подавив внутреннее сопротивление, подполковник Беркут ответил по-военному кратко:
– Лететь готов.
Хотя какая уж тут готовность! Невозможно с лёгким сердцем лететь на технике, которой всё меньше доверяешь! Тому же Гагарину было даже где-то проще: Юра хоть и был первопроходцем, но при этом безоговорочно доверял Королёву; отсюда его лихое мальчишеское «Поехали!», когда «Восток» оторвал «космонавта номер один» от грешной Земли и понёс навстречу неизвестности…
На обратном пути Буров предложил заглянуть в соседний цех. Они сразу будто переместились на сорок лет назад. За спиной у них в сборочном всё было устроено по последнему слову техники, поддерживалась чистота и образцовый порядок. Потому что там была витрина предприятия, куда часто водили высокие делегации. А показали бы иностранцам, что происходит буквально по соседству! Вот бы у всех этих начальников и зарубежных гостей вытянулись физиономии от изумления при виде восьмидесятилетнего старика в застиранной спецовке и очках с толстыми линзами, вытачивающего гайки для ультрасовременного
