style="font-size:15px;"> – Ты недавно чистил цитрусовые?
– Нет. Это просто реакция тела.
Мы рассмеялись, и растеклась панакотовая нежность, затронув уголки губ и проксимальные фаланги. Мы продолжали смеяться в театре и среди притихших конских каштанов. С первой минуты смех стал нашим образом жизни. Смеяться, когда плохо, когда трудно, когда хочется плакать, и когда уже плачешь, набрав полный рот слез.
Из театра выходили медленно. Свидание заканчивалось, и у меня болела голова.
– Предлагаю прогуляться в парке. Если ты замерзла, у меня в машине пиджак.
Я посмотрела на него с грустью.
– Наверное, не смогу, мне нужны таблетки.
Через минуту Матвей остановился у аптеки, мягко придержав мой порыв выйти:
– Посиди в машине.
Я была удивлена. Меня всегда подвозили, кивали по направлению к двери и говорили: «Беги, только быстренько». А он все сделал сам, вернувшись с водой, пластинкой анальгина и маленькой открыткой, подписанной синим фломастером. Там была фраза Пискарева: «Жизнь – не те дни, что прошли, а те, что остались». И я забыла о своей головной боли через несколько минут.
Быстро темнело. Город засверкал изумрудами, кусочками янтаря и осколками рубина. Исчезли дневные люди и появились вечерние с обнаженными плечами и глубоким декольте, которое можно носить только после десяти вечера.
– Я хочу, чтобы ты послушала.
– Что?
Он вставил диск, и в машине зазвучала языческая музыка. Шаманское прочтение из глубины матки. Ирландская арфа, акустическая гитара и орган Хаммонда. И запела Хелависа на гаэльском и валлийском:
Я пел о богах и пел о героях,
о звоне клинков и кровавых битвах.
Покуда сокол мой был со мною,
мне клекот его заменял молитвы.
Но вот уже год, как он улетел, –
его унесла колдовская метель.
Милого друга похитила вьюга,
пришедшая из далеких земель…
– Что ты об этом думаешь?
Матвей в ожидании ответа внутренне подобрался.
– Тебе так важны мои ощущения?
– Да.
– Я думаю, что эта музыка возвращает в те времена, когда женщина ходила босиком по остывшей земле, разговаривала с луной в день ее рождения и втягивала в себя вечерницу, правильно работая диафрагмой. Выветривала усталость с помощью дыхания и входила в постель с любимым полной загадочного аметистового блеска. Это песня женщины, которая знает, как наполнить пространство нежностью и разжечь любовный огонь. Развеять сомнения, пропустив их через огромное берестовое сито с ячейками из конского волоса.
– Ты говоришь, как Лариса Ренар.
– Я прошла обучение у Ренар.
У Матвея расширились глаза. Он сбавил скорость и вырулил на Набережное шоссе.
– И ты читала ее книги?
– Я
