к груди и ушла к себе в номер.
Его девушка появилась на десятой странице в выгоревшей розовой майке, пыльных вьетнамках и с ровным пробором посреди головы. И было ей не больше девятнадцати. Маленькая, словно немного потертая, совершенно невыразительная и этим бесконечно желанная. Она удивлялась всему: очертанию моря, вкусу белого вина и поэзии Цветаевой:
Целому морю – небо все нужно,
Целому сердцу – нужен весь Бог…
Он предложил ей провести время именно там – на древней косе, с сосновыми и дубовыми лесами, с магическим чабрецом, умеющим излечить от алкоголизма, и белыми грибами, с которыми так вкусны дрожжевые пироги. В полной изоляции от любопытных глаз. А еще – среди огромного поля лиловых диких орхидей семи уникальных видов. Она, не заметив подвоха, согласилась. И он с помощью пьяного винограда, хмеля и мяты медленно ее соблазнял. А когда все произошло –посмотрела на него с удивлением и вздохнула.
Их роман продолжался две недели. И влюбленным постоянно что-то мерещилось. Что лебедь-шипун за ними подглядывает. Что утреннее зарево подкрашивают стаи розовых пеликанов, а в Волыжином лесу до сих пор прячутся безгрудые амазонки.
А потом пришлось возвращаться на берег. Девушка тяжеловато спрыгнула с катера, обтерла капельки пота над губой и ушла. Ушла, ни разу не обернувшись, словно и не было соленых озер, с которых они ложкой счищали розовые кристаллы, синего костра и раскаленного листа железа с запекающимися мидиями.
Он помнил ее долго. Вернее, так и не смог забыть. Может, потому что ушла, не обернувшись? А может, потому что не боялась гадюк и ужей, что лезли с остатков лесов Древней Гилеи? А потом стали рождаться короткие заметки, очерки, длинные главы, соединяясь в единый роман о любви, начинающийся стихом на первой странице:
Моего не услышишь охрипшего голоса.
Не найду я забвения, сколько ни пей.
Уберите заборы, законы и кодексы.
Припаду я к коленям любимой своей.
Мы много времени проводили вместе. Посетили выставку Гапчинской и Русский музей, бродили вокруг шоколадного домика на улице Шелковичной и петляли по экспозиции Леонардо да Винчи. Нервничали в «Пятом элементе», когда Матвей играл с долговязым парнем, у которого темнело жирное пятно на спортивных штанах, и развязывались длинные красные шнурки, напоминающие макароны с помидорной пастой. А потом обедали в ресторане, сидя на стульях, запахнутых кремовой тканью, и слушали рояль «Беккеръ».
Прогуливались по Подолу. Примеряли бусы. Покушались на вязаных ушастых зайцев, почему-то в конопляных рубахах и штанах на шнурке с отдельно вшитой мотней. Замедляли шаг возле замка Ричарда Львиное Сердце и смотрелись в огромное мутное зеркало в ресторане без явного названия, кушая живое черничное мороженое. Матвей тогда посвятил меня в Зазеркалье и рассказал историю пары, которая узнаваемо
